«Президент Советского Союза Михаил Горбачев по итогам опроса общественного мнения, проведенного в Уругвае институтом Гэллапа, признан самым популярным политиком уходящего года».

Сообщение Эн-би-си

«Для наведения порядка придется принимать много непопулярных мер, проводить довольно жесткие решения по их реализации. Считать, что все это будет под аплодисменты, вряд ли целесообразно».

В. Павлов, Председатель Совета министров СССР

«Горбачев как человек не поведет нас к диктатуре. Его характер, склад его ума не ориентированы на это. Уверен, что он привержен демократическим преобразованиям и реформам в экономике. Но сейчас вокруг него группируются силы, которые подталкивают его на какие-то жесткие методы».

Н. Назарбаев, Президент Казахской ССР

«Горбачев нас предал и теперь идет на дно. Его политика полностью обанкротилась».

В. Алкснис, народный депутат СССР

«Мы можем выражать сожаление по поводу новой политической стратегии Горбачева. Но было бы легкомысленно не учитывать тех обстоятельств, которые привели к этой стратегии. Короче говоря, сейчас вопросов больше, чем ответов, относительно тех судьбоносных перемен, которые происходят в Советском Союзе.

Ситуация куда сложнее, чем можно представить себе, если ориентироваться на частые ссылки, на то, как резко меняются в Америке настроения относительно Советского Союза. Тут нет ничего нового. Но если «горбимания», которой были отмечены 80-е годы, была попросту глупой, то «горбифобия» 90-х опасна...

Из всего этого не следует, что Горбачев не ошибался. Следует только то, что он вошел в историю великим реформатором и – если учитывать события в Восточной Европе – освободителем. Что касается будущего, то для того, чтобы реформы, начатые Горбачевым, принесли успех, понадобится в конечном итоге уже другой лидер, иного типа. Но нет пока убедительных свидетельств того, что такой лидер вышел уже на центр сцены или что его время настало».

Стивен Коэн, профессор-советолог Принстонского университета

Мурад вышел из здания ЦДЛ, направляясь в сторону Калининского проспекта. На другом конце улицы Воровского находилось здание издательства «Советский писатель», где должны были выпустить его новую книгу. Он дошел до голубого здания и решил зайти в издательство. Поднялся на второй этаж к директору. Секретарь сухо сообщила, что директор занят. Когда Мурад сказал, что он секретарь Союза писателей, секретарь мгновенно скрылась в кабинете своего шефа, и через секунду оттуда выскочил сам директор, рассыпаясь в любезностях и извинениях. Потом Мурад долго выслушивал комплименты в адрес своей книги, хотя по лицу директора было понятно, что этой книги он не читал. Секретарь позвонила и сообщила, что приехала журналист Геворкян, о встрече с которой они заранее договаривались. Но директор отмахнулся, сказав, что сейчас занят. Секретарь перезвонила через десять минут и доложила, что Геворкян ждет. Директор раздраженно заметил, что она может подождать. Мурад поднялся первым. Он уже понял, что его книга будет издана. Директор любезно предложил выписать аванс, который можно было получить немедленно в бухгалтерии издательства. Мурад был ошеломлен – такого приема он явно не ожидал. Выйдя в приемную, он прошел мимо сидевшей на стуле журналистки. Молодая женщина подняла голову, но увидела только его спину.

В бухгалтерии Мураду сообщили, что на его имя выписано четыре тысячи рублей. Таким был аванс за его книгу. Он расписался и получил три пачки денег, одна из которых была в десятирублевых купюрах, вторая – в пятирублевых, а третья – в пятидесятирублевых. Он взял деньги, рассовал их по карманам. Теперь можно было уходить. Он спустился вниз и, выходя из здания, услышал за спиной негромкий женский голос:

– Мурад!

Он обернулся. Этого не могло быть! Этого просто не могло быть! Перед ним стояла Карина. Его одноклассница Карина, с которой он просидел за партой все десять лет, пока они учились в школе. Карина Саркисова из 189-й бакинской школы. Его первая любовь, и первая девочка, с которой он тайком целовался. Она стояла перед ним, как-то странно улыбаясь, сильно изменившаяся, похудевшая, немного другая. Стильная короткая стрижка, модное полупальто. У нее изменились даже глаза. Раньше они были лучистыми, добрыми, мягкими, сейчас стали острыми, цепкими, внимательными. Но остались такого же волнующе карего цвета.

– Карина, – прошептал он, – ты здесь?

– Я увидела, как ты выходишь от директора, – улыбнулась она, – и не сразу поняла, что секретарь Союза писателей Мурад Керимов – это тот самый Мурадик, с которым я просидела десять лет за одной партой. Ты стал большим начальником.

– Нет, – возразил он, – меня послали в Союз из партийных органов. Я пока лишь автор двух книг.

– Жаль, что я не знала. Ты, оказывается, пишешь книги. – С ее лица улыбка не сходила, но сейчас она была другой, как будто давалась ей с некоторым усилием.

– Пишу, – отмахнулся он. – Значит, ты теперь Карина Геворкян?

– Да, это фамилия моего мужа.

– Мне говорили, что ты вышла замуж, – вспомнил Мурад. – Это было, кажется, тогда, когда я лежал в госпитале.

– Неправда, – быстро возразила она, – это случилось, когда ты уже вернулся.

– Может быть, – согласился он. – Я очень рад тебя видеть, Карина. Значит, теперь ты живешь в Москве и стала известной журналисткой Кариной Геворкян. Я иногда читаю твои статьи в газетах.

– Спасибо.

Они стояли в вестибюле, не обращая внимания на людей, которые, проходя мимо, каждый раз толкали их и даже не извинялись.

– У тебя есть время? – неожиданно спросил Мурад. – Может, мы где-нибудь посидим?

– Сейчас трудно попасть в какой-нибудь ресторан без предварительной записи, даже в наш Макдоналдс на Горького стоят огромные очереди.

– Ты забываешь, что я секретарь Союза писателей, – напомнил Мурад. – Пойдем в ресторан ЦДЛ, если, конечно, у тебя есть время.

– У меня есть время, – кивнула она.

Они вернулись к зданию ЦДЛ. Его удостоверение творило чудеса, и в ресторане сразу нашли свободный столик. Народные писатели и секретари Союзов обслуживались вне всякой очереди. Они сидели в уголке и продолжали разговаривать, не замечая никого рядом с собой, даже официанта, периодически возникающего перед ними с очередным блюдом. Вспоминали время безмятежного детства, когда оба учились в школе рядом с базаром, на котором всегда происходили какие-то невероятно смешные и забавные истории. Они жили в домах, стоявших напротив друг друга, и по утрам встречались у базара, чтобы вместе дойти до школы. Каждое утро, в течение десяти лет, они улыбались друг другу. Потом Карина поступила на филологический факультет университета, а Мурад не прошел по баллам на юридический факультет, куда невозможно было пробиться в середине 70-х, почти все места заранее распределялись и определялись. На юридический факультет могли поступать только дети крупных партийных чиновников и прокуроров. Кончилось все тем, что руководство Азербайджана приняло специальное постановление, запрещавшее детям юристов учиться на юридическом факультете, чтобы остановить эту вакханалию заранее определенных студентов.