Еще когда Сулим поднял вверх руку, прислушиваясь к звукам, наши с Богданом ощущения уже просигнализировали мне, что мы дождались обещанной нам судьбой встречи. Увидев, что Сулим машет рукой, я подал сигнал Ивану, развернул коня, пришпорил его и поскакал к табуну. Иван с Давидом и Дмитром, с луками наготове, уже бежали мне навстречу.

Завернув за поворот, к табуну, накинул поводья на ближайшую ветку, схватил самострел, уже заряженный модифицированной тупой стрелой, надел маскхалат и бросился вслед за ними. Сулим на полном скаку тоже заходил за поворот, успев по дороге приготовить лук и несколько стрел.

Едва мы успели спрятаться за деревьями, как из-за поворота показались возвращающиеся обратно поляки. Они ехали такой же разноцветной группой и такой же неспешной рысью. Видно, разогревали коней, перед тем как увеличить скорость. Мы с Сулимом спрятались за одним деревом, поскольку первые два всадника были наши и мы должны были решить, кого из них бью я, а кого Сулим.

Улегшись на землю возле дерева, ближе к дороге, пользуясь тем, что могу стрелять лежа, прицелился, едва успел шепнуть Сулиму, что мой второй, как раздалось громкое воронье карканье. Это был условный сигнал, и мне осталось лишь нажать на спусковую планку.

Оставив самострел в кустах, выскочил на дорогу перехватывать коней, чтобы с перепугу далеко не ускакали. Перехватив передних четырех коней, подождал, пока Иван с Сулимом кинут на них пару тел и связанного «языка», и увел их в лес искать подходящее место для обстоятельного разговора. По дороге подобрал свой самострел, маскхалат и прицепил их за луку свободного седла.

– Сулим, перехватывай у меня коней и иди за Богданом. Давид, давай мне тех, что держишь, а сам с Дмитром – осмотритесь тут, чтобы, не дай боже, ничего на земле не осталось. Потом помалу гоните табун вперед, пока полянку или просеку возле дороги не забачите. Там на роздых становитесь и нас дожидайтесь. – Отдав короткие распоряжения, Иван потянул четверку коней за собой в лес. – Дмитро, сбегай сумки пустые и мешки наготовленные мне принеси – и возвращайся к Давиду. – Видя, что Дмитро не понимает, чем ему следует заняться, Иван нашел ему задачу по силам, не стараясь объяснять прежнего поручения. Этим опытный командир отличается от молодого. Не перегружает мозги подчиненным.

Через минуту дорога опустела, из-за поворота появился наш табун лошадей, лениво, шагом продолжающий свой путь в стольный город Чернигов. На полянке мы с Сулимом быстро обыскали мертвых и живых на предмет бумаг с гербовыми печатями, затем начали сортировать добычу. Сперва раздели пленного и привязали к дереву. В один из снятых кошелей ссыпали монеты и драгоценные украшения; доспехи, оружие и верхнюю одежду складывали в мешки.

Пока Иван по экспресс-методике выбивал сведения из пленного, мы продолжали нашу работу. Когда все было разложено и погружено на коней, Сулим подключился к допросу. Обнаружив в лесу неподалеку от нашей поляны поваленное с корнем дерево, перетащил покойников в яму и подошел поближе послушать, что получается у старших товарищей.

У живого гонца обнаружилось два письма от князя новгород-северского и черниговского Дмитрия-Корибута – одно польскому королю, второе князю киевскому Владимиру Ольгердовичу. Все страннее и страннее становится. Вроде помнилось мне, Дмитрий-Корибут был только князем новгород-северским, в Чернигове брат его младший сидел. Никакой самостоятельной роли не играл, полностью был под влиянием Корибута, фактически выполняя функции его наместника. Впрочем, это для нас никакого значения не имело.

О содержании и цели переговоров гонец отвечать отказывался, аргументируя это своей полной неосведомленностью. Но было заметно, что это не совсем так. Он этого особенно и не скрывал, видимо, стараясь разозлить нас, чтобы мы его поскорее прикончили. При взгляде на Ивана с Сулимом создавалось впечатление, что лях недалек от цели. Да и торчать нам тут особого смысла не было: нужно к табуну подтягиваться.

Не дай бог прицепится разъезд княжеский к Давиду с Дмитром – мол, кто такие, что везете, – да и погонят за собой до выяснения всех обстоятельств. Два молодых парня – это не пять, тем более что в разъезде меньше пятерки воинов не будет. Человеческая природа мало поменялась на протяжении веков. Если в наше время таким поведением защитников правопорядка никого не удивишь, то что говорить о прошлых эпохах.

Видя, что скоро ребятам это занятие надоест и они тихо кончат упертого ляха, решил воспользоваться способом, который один раз уже дал положительный результат. Тут главное была неожиданность и выражение лица, которое не дало бы возможности собеседнику понять истинной цели тех вопросов и утверждений, часто взаимоисключающих друг друга, которыми начну его осыпать. С яростным выражением лица, оттолкнув Ивана и Сулима, начал кричать:

– Пустите меня к этому курвому сыну! – С размаху влепил ему левой оплеуху, так чтобы его лицо повернулось ко мне и было видно глаза. – Поход тайный готовите против светлого князя? Думаете, никто не знает, что вы на Гродно идете? Сколько ляхов в поход пойдет? Десять тысяч? Двадцать тысяч? Пятнадцать тысяч? А князья сколько выставят – три тысячи, четыре тысячи? А в поход когда идете – сразу после Рождества? До Рождества? Гарматы огненные будут? Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Ехать пора! Что делать будем? – хмуро спросил нас Иван, молча выслушав эту галиматью. То, как мы с Сулимом татарина допрашивали в свое время, глядя в его ясные глаза, было ему известно. Думаю, и он кое-что понял по выражению лица пленного после этих вопросов. – Кончайте его да и поедем, недосуг тут дальше стоять, – выразил словами мысль, витавшую в воздухе.

С видимым облегчением Иван всадил пленному в горло кинжал, а я накинул веревочную петлю на ногу, оттащил в яму и присыпал их всех толстым слоем палой листвы. Лес был глухой, от города расстояние приличное, натоптанных тропинок не наблюдалось, и представить себе, что кто-то, окромя хищников, отыщет эту яму, было невозможно.

Вскочив на добытых коней и взяв лишних в повод, мы, выехав на дорогу, галопом понеслись догонять свой табун. Через десять минут хода мы выскочили на просеку, пересекающую дорогу, на которой стояли наши кони, а также Дмитро и Давид в окружении пятерки вооруженных всадников. По выражению их лиц было видно, что беседа особой радости им не приносит.

Двое стражников как раз пытались начать шарить по многочисленным переметным сумкам с целью выяснить их содержимое, а по возможности экспроприировать то, что плохо лежит. После того как мы подскакали и взяли стражу во внешнее кольцо, тактически их положение сразу стало проигрышным, чего опытные воины не могли не заметить. Куда ни повернись, за спиной у тебя потенциальный противник.

– Что случилось, хлопцы? Чего хотят от вас эти воины?

Последняя фраза была сказана уважительно, но по оттенку интонации можно было догадаться, что серьезно к этому слову Иван не относится. По индивидуальной подготовке княжьи воины существенно уступали татарам, а из казаков выживали в постоянных стычках с татарами только бойцы, обладающие отменной подготовкой. Да и доспехи наши были намного лучше. Так что никаких шансов в вооруженном противостоянии у стражников не было. А в эту эпоху, да и не только в эту, решающим фактором в удачном для тебя завершении разговора с представителями властей была отнюдь не твоя законопослушность.