В камине потрескивал огонь; Лана дремала, растянувшись на подушках. На коленях сестры лежал свиток деревенских новостей вместе с последним выпуском «Аль-Хабиб». Нынче, пройдя через множество рук, газета выглядела потрёпанной. Издание изобиловало сплетнями, слухами и последними событиями со всего королевства. Шаткое положение халифатов и недостаток магии привели к тому, что газеты выходили редко и в небольшом количестве, но оттого они пользовались ещё большей популярностью.

«Аль-Хабиб» выпускался без рисунков и был известен каллиграфическим искусством. На чтение у Зафиры не хватало терпения, но она всегда мечтала взглянуть на лица хотя бы для того, чтобы ещё больше ненавидеть образы халифа и султана. Чтобы опасаться наследного принца. Чтобы понять бессмертного сафи.

Светлые веснушки усеивали сияющую кожу Ланы; рыжий огонь танцевал в тёмных волосах. Будь жизнь их проще, Зафира точно бы завидовала сестриной красоте.

Выскользнув из сапог, Зафира направилась по коридору в комнату, ощущая пятками неровности каменного пола. Она повесила плащ на полированную ручку и хотела уже скинуть сумку, как вдруг замерла на месте. Зафира что-то нащупала. Пергамент.

Серебряный, как месяц молодой; красный, как свежая кровь.

Зафира, бросив быстрый взгляд на сестру, осторожно вытащила находку. Серебро замерцало в слабом свете очага. Письмо как будто гудело. Манило, точно Арз. У Зафиры перехватило дыхание.

«Открой меня», – казалось, шептал пергамент.

В голове Зафиры промелькнула жутковатая улыбка женщины в серебряном плаще. Она медленно перевернула пергамент и увидела сложенный уголок и печать. Письмо, напоминающее о женщине, которой не существовало.

На серебре было начертано имя: бинт Искандар. Дочь Искандара.

В груди барабанило сердце. Зафира замерла, когда на подушках заёрзала Лана, что-то бормоча во сне о Дине. Поджав губы, Зафира вскрыла печать, провела большим пальцем по эмблеме в форме изящного полумесяца. Со страницы глядел аравийский почерк.

Мир вам, достопочтенный.

Вы приглашены в путешествие длиною в жизнь. На остров, где природа не знает границ, а тьма хранит все секреты.

Вы спросите, зачем вам рисковать и отправляться в столь мрачное место? О любезнейший, я отвечу вам. Чтобы вернуть волшебство через древнюю книгу, известную как утраченный Джаварат.

Вернуть былую славу и великолепие. Вернуть прошлое.

Поиски начнутся на границе Арза через два рассвета.

Вновь и вновь Зафира перечитывала письмо, и с каждым разом дышать становилось труднее. Слова душили её сердце.

Волшебство. Путешествие на Шарр, поскольку иных островов не существует. Чтобы вернуть утраченную магию. Вернуть Аравии былую славу и покончить с Арзом раз и навсегда. При помощи Джаварата. Она ломала голову над смыслом древних слов. Потерянная драгоценность.

Дрожащими пальцами Зафира бросила письмо обратно в сумку.

Не потому ли халиф Айман пребывал в Палате Силаха в четверти дня езды от дома Зафиры? Небольшие западные деревни считались беднейшими в Деменхуре, особенно по сравнению с величественной столицей, Тальджем, который находился в четырёх днях езды от окраин.

«Милостивые снега… Осталось всего два дня. Шарр, волшебство и…»

Мысли вдруг сбавили ход. Получается, женщина в серебряном плаще настоящая? Значит, это она спрятала записку в сумку Зафиры? Так или иначе, никого другого в красно-серебряных одеяниях Зафира по дороге домой не встречала. Но насколько реально приглашение и эти поиски? Насколько реально само существование магии?

Как бы женщина её ни пугала, Зафира желала знать правду.

Снова она достала из сумки письмо. Ей хотелось держать его в руках. Чувствовать. Неустанно читать опьяняющие тайной слова.

Шорох одеяла внезапно нарушил тишину.

– Okht![18] – воскликнула Лана, садясь.

Зафира поспешно спрятала серебряный пергамент, вслушиваясь в сладкий голос сестры, звучание которого изо дня в день ласкало её уши.

– Как мама? – с улыбкой спросила Зафира, глядя на закрытую дверь и чувствуя зов письма, обращённый к трепещущему сердцу.

– Спит. Сомневаюсь, что она пойдёт на свадьбу, – отозвалась Лана.

Глаза сестры были добрые, карие, как у Бабы, но отличались грустью. Именно Лана по ночам утешала мать, поэтому в душе Зафиры зияла бесконечная пропасть вины. Сожаление настолько сдавило грудь, что Зафира отвела взгляд от сестры.

Охотник и Целитель. Так Баба называл своих девочек, когда сопровождал Зафиру в Арз, пока маленькая Лана помогала матери собирать редкие травы Деменхура. Он и представить не мог, насколько его слова окажутся пророческими. Когда у матери начались кошмары, Лана превратилась в незаменимого лекаря.

– У тебя усталый вид. Как прошла охота? – полюбопытствовала Лана, освобождая место сестре.

– Хорошо. – Зафира пожала плечами, не заметив, как сузились глаза Ланы.

Как бы сильно Зафира ни любила Ясмин, ей не всегда нравились её настоятельные расспросы и осуждение маскировки Охотника. С сестрой всё было проще, поскольку Лана смотрела на Зафиру как на героя.

– Ладно, не просто хорошо, но и захватывающе.

Зафира, усевшись подле Ланы, рассказала о противостоянии сарасинцам, добавив несколько деталей, чтобы приукрасить историю. Письмо по-прежнему взывало из сумки, однако Зафира не стала рассказывать о странной женщине. Пока Лана прижимала к груди синюю подушку с кисточками, в глазах её плясал неподдельный интерес.

Когда-то давно Зафира подарила сестре эту подушку. Конечно, охота и шкуры животных, которых она убивала, приносили семье достаток, но динары на роскошь оставались у них не всегда.

Зафира коснулась пальцем кончика носа Ланы.

– Пора собираться. Если прибудем заранее – успеем уговорить слуг отрезать нам кусочек десерта побольше, – пропела Зафира, поигрывая бровями. – Айш эль-сарая, м-м-м.

При упоминании хлебного пудинга с фисташками и сливками глаза Ланы загорелись.

– Заплетёшь мне волосы?

– И даже зажгу мамин бахур[19], так что ты будешь самой благоухающей девушкой на свадьбе, – к радости Ланы пообещала Зафира.

В такие моменты Зафира восхищалась детскими ужимками сестры. Её смехом, трепетом. Улыбками, ласковыми словами. Трудно было представить, что четырнадцатилетняя девочка сама ведёт хозяйство и просыпается глубокой ночью, чтобы успокоить жуткие рыдания матери. Лана была одной из многих девочек, которым пришлось повзрослеть раньше времени. И виноваты в этом были все, кроме самих детей.