class="p1">И Николай протянул Мише еще одну бумажку из папки: заверенную печатью справку с железнодорожной станции, близлежащей к месту гибели Семена Соловцова. И эта справка подтверждала, что 23 апреля 1939 года там делал остановку товарный поезд, в составе которого, помимо прочего, имелась специализированная цистерна с жидким азотом.

– Так что, – сказал Николай, – наши с тобой коллеги пришли к выводу: директора Соловцова убили враги и вредители. Они похитили передовика производства с места его обычной прогулки, окунули в ту цистерну, а потом вытащили его оттуда и подбросили его тело обратно, на тропу. Ну, а поиск вредителей – не прерогатива «Ярополка», как тебе известно. Следственная группа оформила свое заключение по делу – честь по чести, и отбыла в Москву.

– Это какая-то ахинея, Колька, – сказал Михаил. – Я видел, что происходит при замораживании жидким азотом. Да ты и сам это знаешь! Ведь это ты предложил тогда, в позапрошлом году, заморозить то существо – похожее на помесь акулы с русалкой. И оно стало твердым и хрупким, будто стеклянным, а не вмерзло в лед! Как они могли поверить в такое?

– Пока не знаю, – сказал Николай и сложил все бумаги обратно в папку, которую тут же убрал в сейф и повернул ключ в громко клацнувшем замке. – Но завтра я встречусь со всеми четырьмя участниками той следственной группы. И составлю свое мнение.

С тем они и отправились по домам.

2

Лариса Рязанцева тоже полуночничала в ночь с понедельника на вторник: сидела за старинным, на толстых шарообразных ножках, письменным столом в угловой комнате коммунальной квартиры на Моховой, 10, где до неё проживал Николай Скрябин. И не могла оторваться от изучения материалов, переданных ей Николаем. Это дело увлекло её так сильно, как она и сама не ожидала.

Лара всего месяц назад окончила с отличием Историко-архивного институт. И дипломную работу она защитила на такую тему, с какой её и близко не подпустили бы к государственной комиссии – если бы ни содействие старшего лейтенанта госбезопасности Скрябина. Эта тема – «Инфернальная мифология славянских народов» – и стала, по сути, причиной их знакомства в конце мая нынешнего года. Но иногда Лара думала: лучше бы они познакомились каким-то иным образом. Таким, который не выявил бы в ней столь явной склонности к расследованию дел труднообъяснимого свойства. Поскольку именно на таких делах специализировался проект «Ярополк». И перейти в него – то есть, поступить на службу в ГУГБ НКВД – Николай Скрябин агитировал её вот уже полтора месяца.

Однако Лара служить на Лубянке решительно не желала – невзирая на то, что она испытывала к самому Скрябину. Она работала в отделе редких рукописей Библиотеки имени Ленина – которую она видела из окна прямо сейчас, сидя у себя в комнате за столом: огромный и величественный Дом Пашкова. И девушка помыслить не могла о том, чтобы покинуть это чудесное место – с его ароматом старых книг, с его пропитанной пылью веков тишиной, с кирпичной кладкой старых томов на стеллажах.

«Ну что ты, право, как маленькая! – ругала она себя. – Надо раз и навсегда условиться с Николаем, что этот вопрос мы больше поднимать не будем. Николай поймет».

И то, что она была не маленькая, являлось правдой: в августе ей исполнялся двадцать один год. Но вот в том, что Николай поймет – и, главное, примет! – её отказ работать с ним, она уверена отнюдь не была. Да, он не давил на неё, не требовал немедленно ответа, но – подспудно всегда его ожидал.

И вот теперь, изучая содержимое кожаной папки, девушка почти готова была сменить место работы. Приходилось признать: то, чем занимался проект «Ярополк», вряд ли уступало в увлекательности работе с редкими рукописями.

Одни только письма – из которых были вымараны имена адресатов и подписи корреспондентов – чего стоили! Вымараны-то они оказались не слишком тщательно. И Лара страшно гордилась тем, что сумела, продираясь сквозь дореволюционную орфографию, отыскать непосредственно в тексте писем двукратное упоминание имени женщины, к которой обращался автор: Стефания Болеславовна. И один раз – имя мужчины: Платон Александрович.

Но не одни обнаруженные имена были предметом Лариной гордости. Она еще и расшифровала условные значки на старинной карте Минской губернии! Звездочки на ней оказались изображениями снежинок, а кружочки – чем-то вроде символа «зеркало Венеры»; только крохотные, едва различие рукоятки этих зеркалец торчали сверху.

Однако же и новый взгляд на эти символы Лара не считала своим главным достижением. Главное состояло в том, что она соотнесла символы на карте с конкретными событиями, происходившими в Минской губернии в период между 1845 и 1888 годами. Для этого ей пришлось под благовидным предлогом на целый день покинуть отдел редких рукописей. И долго сидеть, шурша ломкими страницами старых газет, в отделе периодических изданий.

А сейчас Лара заносила в блокнот всё то, что ей удалось выяснить. Но не могла удержаться: поминутно отвлекалась на то, чтобы еще раз перечесть строки безадресных писем, так поразивших её.

3

В то время, как Лариса Рязанцева корпела нал своими изысканиями, другая девушка – несколько старше её – нашла себе занятие поинтереснее. Её звали Татьяна Рябинина, ей недавно исполнилось двадцать шесть, и она была артисткой Театра имени Вахтангова.

Формально Татьяна всё еще состояла в комсомольской организации. И продолжала аккуратно уплачивать взносы, получая от театрального комсорга штампик в свой комсомольский билет. Вот только – и комсорг, и все артисты театра в середине июля находились в отпуске. Равно как и сама Татьяна Петровна. А потому она сегодня даже немножко поволновалась, когда говорила своему мужу о внеочередном отчетно-перевыборном комсомольском собрании в театре, на котором она всенепременно должна присутствовать.

Но волновалась она зря. Её муж тут же ей поверил – он всегда ей верил. И Татьяна так и не смогла для себя определить, что служило тому истинной причиной. Беззаветная любовь супруга? Его невероятная наивность? Или то, что ему было без разницы, где и с кем она проводит время, поскольку он и сам давным-давно отыскал себе кого-то на стороне?

«Да нет! – одернула она себя. – Разве он мог на кого-то меня променять?»

Она оглядела себя в большом зеркале с лампионами в раме, что висело в её гримерке. Ангельски хороша! Просто королева! И фигура, и огромные голубые глаза, и дивные белокурые волосы, и, самое главное, та особая изюминка, без которой никакая красота не сделает женщину привлекательной