К двенадцати часом все собрались и расселись. Ребятишек усадили за отдельный стол с газированными напитками, так как взрослые были пока трезвые, чтобы предлагать нам выпить за компанию.

Погода стояла идеальная. Ни ветра, ни облачка, ни каких-либо признаков того, что они будут, но еле заметно качающиеся макушки деревьев все же можно было рассмотреть. Они, как и все живое, тянулись к солнцу, которое после ночи уже давно согрело землю, но не остановилось на этом.

Все присутствующие были одеты в нарядную одежду, имеющуюся у них, но со временем я стал замечать, что жара начала брать верх и все понемногу стали снимать пиджаки, кофты, расстегивать рубашки, становясь опять похожими на деревенских жителей.

Зазвучали первые тосты, пожелания, советы на будущее, поднялись вверх бокалы, и свадьбу можно было считать открытой. После первых выпитых бутылок отовсюду стали слышны слова:

— Горько, горько!

— А почему они кричат «Горько»? — спросила сестра, удивленно посмотрев на меня. — Вроде ничего горького здесь нет!

— Понимаешь… — начал объяснять я. — Горько — это не в том смысле, что горько, а в том смысл, что после этого слова жених и невеста должны поцеловаться. Понимаешь?

— Какая прелесть! — произнесла девочка и стала наблюдать за молодоженами.

Но меня повлекло совсем другое — тот самый мужчина, который на днях приходил к моей прабабке «попить». Они отошли в сторону, и минут десять разговаривали, после чего он ушел, а бабушка подошла к отцу и что-то зашептала ему на ухо. Видимо, что-то важное, так как он удивился и, пожав плечами, кивнул головой.

Где-то ближе к трем не выдержали и жених с невестой. Солнце стало припекать еще сильней, и им пришлось снять несколько ненужный вещей, оттнести в дом и вновь присоединиться к уже слегка подвыпившим гостям.

Чтобы хоть как-то продлить трезвое состояние, Прохор Захаренко стал собирать принесенные для них подарки, так как если бы прошло еще пара часов, то ему бы уж точно никто ничего не дал и все купленные вещи были бы загнаны завтра за бутылочку первоклассного собственного изготовления самогона.

Наконец, оказавшись в стенах любимой избы, прилегли отдохнуть от сытного и жирного обеда. Но наше блаженное состояние продолжалось недолго. В комнату вошла прабабка, и после ее слов нам, мягко скажем, стало не до веселья.

— Так что ты пыталась мне объяснить? — спросил у нее отец. — Из-за громкой музыки я толком ничего не понял.

— Помните, ко мне недавно приходил человек?

— Это тот, который попить просил? — спросила Лизавета Матвеевна.

— Да, так вот, на самом деле он захаживал не за этим.

«Это уже становится интересным», — подумал я.

— То ж был один из людей бригадира. Ему земля нужна, на которой дом стоить-то. Его работники говорят, шо земля это не наша и принадлежить его семье, прадеду, который в свое время очередь сдал в пользование моему деду. У нас остается-то с полмесячишки, чтобы уйти, иначе сами вышвырнуть!

— И ты ж что, старая, все это время молчала? — крикнул на нее дед, спрыгивая с печи. — Да я их ща лопатой порубаю всех, пусть только сунутся!

— Успокойся, тесть, мы ж с вами цивилизованные люди и лопатой рубать никого не собираемся. Это дело надо рассматривать с юридической точки зрения.

— А давно они так ходят? — спросила бабушка.

— Да с месяц уже скоро будить.

— Не могла раньше сказать, письмо написать в город? — спросила мама.

— Дык хто ж знал-то, шо усе так обернется? Вроде никогда такого не было. Я думала, шутять, а там…

— Шутки у вас все, — уже потише сказал дедушка, чтобы не разбудить внучку. — О себе ты подумала? Где жить будешь? В город тебя и силой не затащишь.

— А может, обойдется все?

— Слушай, мам, у вас вечно все обойдется, да только никогда ничего не сходится, — сказала мать, посмотрев на отца. — Мы с мужем завтра съездим в город и разберемся, что к чему.

Варвара Ивановна успокоилась и спокойно пошла спать, зная, что они разберутся и поймут больше, чем она, закончившая всего четыре класса сельской школы.

Утром отец с матерью готовились к отъезду и на все попытки моей сестры поехать с ними отвечали категорическим отказом. Уехали. Обиженная, девочка пришла ко мне.

— Не взяли? — спросил я, прекрасно зная ответ.

Она замотала головой и прижалась ко мне.

— Они сказали, что их долго не будет. Это правда?

— Да, правда, но ты не расстраивайся, ты же не одна дома остаешься! Тут как-никак семья!

Ближе к вечеру дедушка решил сходить на нашу речушку, на рыбалку, здесь, в сотне метрах от дома. Обычно он бывал на ней часа три, не больше, так как места у нас хорошие, рыбы много. Иногда встанешь посреди речки — вода по плечи, а рыбы кругом… хоть руками лови. Но вот уже и одиннадцать вечера, а его все не было. Бабушка заволновалась.

— Внучок, сходи-ка, проведай, может, заблудился где?

— Бабуль, где он может заблудиться? — усмехнулся я. — Дедушка рыбак опытный, со стажем, все места знает.

— А может, его рыба утащила? — продолжила сестра.

— Вот как раз это и может быть.

Надев сапоги, я уже было собрался уходить, как сестра изъявила желание идти со мной. Что ж, не отказывать же ей второй раз за день, к тому же речка в пяти минутах ходьбы отсюда.

Пошли.

Знакомую, хорошо протоптанную дорогу я нашел сразу, но когда мы дошли до места, дедушки, как ни странно, не было. Куда он мог уйти? Может, другой стороной? Вроде нет. Все односельчане ходили только той, по которой шли мы. Она была наиболее короткой и ровной.

Сперва я нашел корзину с рыбой, еще через полминуты — сеть и две удочки, но их хозяина по-прежнему не было видно.

— Игнат, подойди сюда! — крикнула девочка, отворачивая в сторону кусты.

Там лежал дедушка. У меня кольнуло в сердце.

— Он умер?

— Откуда у тебя такие мысли? — удивился я и посмотрел на нее. — Конечно же он жив, просто… лег… отдохнуть!

Пощупав пульс, я убедился, что он жив, но потерял сознание. Почему? Нужно было идти за помощью, но кому? Если пойти мне, сестра может испугаться и последовать за мной; если пойдет она, то неверным словом может всполошить всю деревню. Посчитав, что второй вариант все же лучше первого, я сказал:

— Послушай, сейчас ты побежишь домой и позовешь бабушку, скажешь, что дедушке плохо! Понятно?

Она закивала головой и скрылась за кустами.

Как я и предполагал, пришли все ближайшие соседи. Сбежалось аж семь человек. Кое-как его вместе с