Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Один из самых сильных известных психоделиков.
– В микроскопических дозах, поступающих в мозг ночью, ДМТ создает наши сны. Однако в момент смерти шишковидная железа выбрасывает целый его поток – лавочка прикрывается, полная распродажа. Поэтому люди видят разные вещи, когда умирают – бег через туннель к свету или вся жизнь, проносящаяся перед глазами. Чтобы внедрить воспоминания с эффектом погружения, как во сне, нам понадобится больше, чем просто сон. Или, если хочешь, больше ДМТ.
– Никому точно не известно, что происходит с нашим разумом в момент смерти. Ты не знаешь, как это повлияет на внедрение воспоминаний. Люди могут погибнуть напрасно.
– С каких пор ты стала такой пессимисткой?
– Кто, по-твоему, по своей воле согласится рисковать жизнью ради проекта?
– Мы не дадим им умереть. Спроси у ребят, кто готов пойти на это. Я хорошо заплачу, учитывая риск. Если на платформе не найдется достаточно добровольцев, отыщем их в другом месте.
– Ты сам готов залезть в эту капсулу и позволить остановить свое сердце?
Слейд мрачно улыбается.
– Когда процедура будет доведена до совершенства – безусловно. Тогда, и только тогда, ты сможешь доставить сюда свою мать и использовать все мое оборудование и все свое умение, чтобы каталогизировать и записать ее воспоминания.
– Маркус, прошу тебя…
– Тогда, и только тогда.
– Мы можем не успеть.
– Значит, поспеши.
Он уходит. Хелена смотрит ему вслед. До сих пор это не всплывало так явно, и она просто не обращала внимания. Однако теперь игнорировать происходящее уже нельзя. Откуда Слейду известны вещи, которые он не должен, да и не может знать? Полное, во всех деталях, представление Хелены о своем детище, вплоть до названия заявки на патент, которую она однажды собиралась подать. То, что решить проблему с картированием памяти помогут квантовые процессоры. А теперь вдобавок эта безумная идея с остановкой сердца для усиления эффекта погружения. И еще более тревожно, как Слейд роняет эти маленькие намеки – почти демонстративно, напоказ. Будто хочет запугать Хелену своим всезнанием и всесилием. И если трения между ними не прекратятся, он ведь, пожалуй, может лишить ее доступа к креслу… Надо попробовать уговорить Раджа создать для нее второй, секретный пароль – на всякий случай.
Впервые за все время, проведенное на платформе, Хелена не уверена, что она здесь в безопасности.
Барри
5–6 ноября 2018 г.
– Извините, сэр? Сэр?
Разбуженный Барри открывает глаза. Сфокусировать зрение получается не сразу, и секунд пять он даже не понимает, где находится. Потом ощущает покачивание вагона, замечает пролетающих за окном напротив фонари, склонившееся лицо пожилого кондуктора.
– Разрешите ваш билет? – говорит тот с учтивостью, усвоенной в другое время и в другую эпоху.
Барри роется в карманах пальто. Телефон отыскивается во внутреннем, на самом дне. Открыв нужное приложение, протягивает кондуктору, чтобы тот мог отсканировать штрих-код.
– Благодарю вас, мистер Саттон. Простите, что разбудил.
Когда старик переходит в следующий вагон, Барри замечает на экране уведомление о четырех пропущенных звонках – все с одного и того же номера. И сообщение голосовой почты. Нажимает «Воспроизвести» и подносит телефон к уху.
– Э-э, это Джо… Джо Берман. Эм-м… не могли бы вы перезвонить сразу, как сможете? Мне очень нужно поговорить с вами.
Барри тут же набирает номер. Джо берет трубку после первого же гудка.
– Детектив Саттон?
– Да.
– Где вы?
– Еду на поезде обратно в Нью-Йорк.
– Поймите, я даже не думал, что кто-нибудь может дознаться. Мне обещали, что ничего никогда…
– О чем вы говорите?
– Я был напуган. – В голосе мужчины слышны слезы. – Вы можете вернуться?
– Джо, я в поезде. Расскажите мне все по телефону.
Какое-то время в трубке раздается лишь тяжелое дыхание. Кажется, на заднем плане слышен и женский плач, однако Барри не может сказать наверняка.
– Я не должен был так поступать, – произносит наконец Джо. – Теперь я понимаю. У меня была прекрасная жизнь, замечательный сын, но я просто не мог смотреть на себя в зеркало.
– Почему?
– Потому что меня не оказалось тогда рядом, и она спрыгнула. Я не мог себе простить…
– Кто спрыгнул?
– Фрэнни.
– О чем вы? Она не спрыгнула. Я только что видел ее у вас дома.
Сквозь помехи на линии до Барри доносятся рыдания.
– Джо, вы знали Энн Восс Питерс?
– Да.
– Откуда?
– Мы были женаты.
– Что?!
– Это из-за меня она покончила с собой. Я увидел рекламу в газете: «Хотите все исправить?» – и позвонил по номеру… Энн сказала вам, что у нее синдром ложной памяти?
– Да.
И у меня тоже.
– Похоже, теперь и вы им страдаете. Говорят, он передается через общение…
Джо смеется. Звук полон сожаления и ненависти к самому себе.
– СЛП – вовсе не то, что о нем думают.
– А вы знаете, что это?
– Еще бы.
– Тогда расскажите мне.
В трубке повисает тишина. На секунду Барри кажется, что связь прервалась.
– Джо, вы там? Вы слышите?
– Да, я здесь.
– Что такое СЛП, по-вашему?
– Это из-за таких, как я. Из-за людей, которые сделали то же, что и я. И чем дальше, тем будет только хуже.
– Почему?
– Я… – Длинная пауза. – Я не могу объяснить. Это слишком безумно. Вам нужно самому все увидеть.
– Как?
– Когда я позвонил, мне сперва задали несколько вопросов по телефону, а затем отвезли в отель на Манхэттене.
– На Манхэттене много отелей, Джо.
– Не таких, как этот. Туда так просто не попасть. Только по приглашению. И единственный вход – через подземный гараж.
– Вы знаете точный адрес?
– Восточная Пятидесятая, между Лексингтон-авеню и Третьей. В одном квартале с круглосуточной забегаловкой.
– Джо…
– Это очень могущественные люди. У Фрэнни был срыв, когда она все вспомнила, и они тут же узнали. Приехали, угрожали мне…
– Кто? Что за люди?
Молчание.
– Джо? Джо?!
Короткие гудки. Барри перезванивает, его сразу переключают на голосовую почту. Он смотрит в окно – там только темнота, лишь время от времени мелькают огни домов и станций.