– Кать, ну какая из тебя секретарша, ей-богу! – Суржиков повернулся к двери, но девочка обогнала его и в один прыжок заслонила выход.

– Между прочим, я владею ментальной магией! Ну, учусь владеть. Значит, при разговоре буду вам полезна!

– И что, можешь читать мысли?

– Мысли не могу. Зато определю, врёт человек, или говорит правду. И умею чувствовать… как бы это сказать… настрой собеседника, и под него подлаживаться.

– Ну, хорошо… – медленно проговорил Влад. – Но с меня твои родители голову снимут, если я тебя потащу на допросы!

– Так не на допросы, а на беседы! И откуда они узнают, они в Степи торчат, там даже коммуникаторы не принимают? Неоткуда, – победно договорила девочка, и уже из коридора прокричала: – Я сейчас, минуту!

Выйдя из ворот дома Шнаппсов, Катя содрала с себя очки в роговой оправе, удивительно ей не идущие и прибавляющие лет пять к её пятнадцати, и выдохнула:

– Уф! На практических занятиях по ментальной магии всё было как-то проще. Сейчас где-нибудь сядем, и я всё тебе подробно расскажу, пока впечатления свежие.

Суржиков огляделся:

– Вон скверик, и скамейка есть свободная.

– Ага! – девочка побежала вперёд, плюхнулась на скамейку и вытащила из сумки блокнот, в котором всё время разговора что-то чиркала карандашом.

– Я думал, ты только изображаешь, что запись ведёшь…

– Между прочим, я стенографию изучила. Потому что не всегда и не везде можно использовать записывающий амулет, например, в антимагической камере, вот!

– Понял, понял! – замахал руками Суржиков. – Рассказывай.

– Смотри! – Катя выдрала из блокнота лист с записями.

На следующей страничке была нарисована каракуля, которую при некотором напряжении ума можно было принять за график. Или за зубы акулы, страдающей пародонтозом.

– Смотрю.

– Вот ты её спросил про её рисунки, – кончик карандаша упёрся в средней высоты пик. – Шарлотте эта тема близка, но не слишком, на уровне «можно поговорить». Вот здесь разговор о муже, ей совсем не интересно.

В этой точке график опустился почти до минимума. Владимир нахмурился:

– Погоди, ты же говорила, что не можешь читать мысли.

– Читать не могу. Но улавливать интерес, равнодушие или волнение умею, и очень хорошо.

– Живой детектор лжи?

– Примерно так.

– Ну, и на какой вопрос приходится вот этот пик? – он ткнул в самый высокий «зуб».

– О работниках компании. Ты спрашивал, – Катя взглянула на листок со стенограммой, – о том, хорошо ли Шарлотта знает тех, кто работает на её мужа, какие у неё с ними отношения и может ли она предположить, что кто-то из них обманывает господина Шнаппса. Вот последняя часть…

– Об обмане?

– Да. Именно в этот момент она заволновалась и слегка испугалась.

– Странно… Выходит, хозяйка фирмы сговорилась с кем-то из работников, и сама себя обкрадывает?

– Не себя. Мужа, – девочка вздохнула и вдруг стала выглядеть совсем взрослой. – Она его не любит и слегка презирает.

– Вот тьма… – Суржиков с досадой стукнул себя кулаком по коленке. – И я, старый дурень, тебя во всю эту грязь втянул!

Катя промолчала. У неё и в самом деле было ощущение, будто её обрызгало грязью из ближайшей лужи.

В библиотеке было тихо и спокойно, будто в саду летним вечером. Почему-то Кате пришло в голову именно такое сравнение, она даже принюхалась, не пахнет ли сиренью.

Нет, не пахло.

К стойке выстроилась небольшая очередь, ещё несколько сидели за столами и под светом старинных ламп под зелёными абажурами читали книги, что-то выписывали и даже бормотали про себя практически неслышными голосами. Хранитель над головами студентов увидел вошедших Суржикова и его спутницу, кивнул им и указал на один из столов. Влад потянул Катю за рукав:

– Пойдём, сядем, как Лонаан велел. Он освободится и позовёт нас.

– Слушай, а кто он? Я таких никогда не видела… – шепнула она в ответ.

– А что, у вас в школе библиотека без Хранителя?

– Там работает кто-то… – девочка наморщила лоб. – Но я даже не помню, кто, обычные люди, наверное. А, вспомнила, там гном!

– Значит, книжное собрание не такое серьёзное. Хотя всё равно никто не знает, как Хранители появляются на своём месте. Вот Лонаан здесь с момента основания Высших курсов, а тому уже больше трёхсот лет… А знала бы ты, какие сокровища хранятся в особом зале!.. – Суржиков вздохнул.

Воспоминания его были прерваны самым неожиданным образом.

Дверь распахнулась с такой силой, что с грохотом ударилась о стену. Через порог шагнул столь удивительный персонаж, что Кате захотелось протереть глаза, просто для уверенности, что это всё на самом деле.

Мужчина, человек с явной примесью эльфийской крови, одетый так, чтобы это подчеркнуть; чего стоил хотя бы обтягивающий светло-синий… камзол? Колет? Ну, не называть же вульгарным пиджаком расшитое – синим по синему! – произведение портновского искусства? И высокие сверкающие сапоги, и развевающийся плащ цвета лунной ночи, и сверкнувший на пальце сапфир…

– Лонаан, мне нужны воспоминания Гаррика! – громко сказал вошедший. – Срочно!

– Копия, – невозмутимо ответил Хранитель.

– Оригинал! Я должен чуять дух великого предшественника!

– Думаю, кто-нибудь из охотников за книгами с удовольствием продаст тебе оригинал вместе с духом. Если, конечно, он ещё не выветрился.

– Ты стоишь на пути великого искусства! – человек в синем картинно заломил руки. – Мне короля Лира играть, я должен проникнуться!

Странным образом всё вместе – плащ, жесты, чёткая артикуляция – совершенно не мешали и не раздражали.

– Это кто? – шёпотом спросила Катя.

– Илларион Певцов, – так же тихо ответил Влад. – Великий актёр, здесь преподаёт курс перевоплощения.

Как ни тихо он говорил, а был услышан.

Певцов развернулся к нему всем телом, прищурился, разглядывая, и сказал совершенно нормальным голосом:

– Постой-ка, я тебя откуда-то знаю.

– Пермь-Вычегодск, лет тридцать назад. Я играл шута.

– Точно! Владимир… Владимир… Суржиков, так?

– Да, Илларион Николаевич.

– А сейчас где служишь?

Влад смутился:

– Ну… жизнь по-разному складывается…

– Ладно, дождись меня, после переговорим! – и Илларион Певцов вновь повернулся к Хранителю.

По стайке студентов, замерших, словно мыши под метлой, пробежал шепоток. На библиотечной стойке лежала тоненькая брошюрка в скромном сером переплёте.

Актёр махнул рукой, чуть сгорбился, будто из него выкачали воздух, забрал брошюру и пошёл к двери. На полпути остановился и вновь повернулся к Владу и Кате:

– Вот что, Суржиков, у меня через полчаса урок с этими обормотами, – он кивнул в сторону всё ещё не отмерших студентов и невесело усмехнулся. – Приходи, девочке будет интересно. Племянница, дочка?

И, не дожидаясь ответа, великий Илларион Певцов покинул сцену… то есть, помещение библиотеки.

Довольно быстро стайка будущих актёров, режиссёров и прочих жрецов Мельпомены упорхнула в коридоры особняка Высших курсов, и Хранитель Лонаан повернулся к терпеливо ожидавшим гостям.