– У нас есть повар, но в отношении качества продуктов с Силкет лучше не спорить. Ее мнение – решающее.

– Вы кажетесь очень занятым.

– Я и не думал, что моя новая работа будет такой увлекательной. Но поговорим о вас!

Черные волосы, уложенные с помощью ароматизированного желе, массивное телосложение, пухлые руки и ноги – таков был Бел-Тран. Он быстро говорил и все время двигался. Его мозг постоянно обдумывал добрый десяток планов и решал множество проблем; казалось, он не может позволить себе ни минуты отдыха.

– Вы пережили настоящее испытание. Я узнал обо всем слишком поздно и не смог вмешаться.

– Я вас не упрекаю. Из этой истории меня мог вытащить только Сути.

– Кто главные виновники, на ваш взгляд?

– Старший судья, Монтумес и Небамон.

– Старший судья должен будет подать в отставку. Случай с Монтумесом посложнее; он будет клясться, что его ввели в заблуждение. Что же до Небамона, то он пока отсиживается в своем поместье, но это не такой человек, чтобы отказаться от своих планов. А вы не забыли о полководце Ашере? Он вас ненавидит. Своим расследованием вы чуть не погубили его репутацию; но он все так же могуществен, его влияние ничуть не уменьшилось. Не кажется ли вам, что это он манипулирует остальными, как куклами?

– Я написал визирю просьбу разрешить продолжить следствие.

– Прекрасная мысль.

– Я верю в него. Баги не потерпит, чтобы справедливость так попиралась. Нападая на вас, ваши враги столкнутся с ним.

– Даже если он не даст мне самому вести следствие, даже если я больше не буду судьей, я узнаю, кто убил Беранира. Я чувствую себя ответственным за его гибель.

– Вы преувеличиваете.

– Я был слишком болтлив.

– Не мучайте себя.

– Обвинить меня в смерти учителя – это самый жестокий удар, какой только можно было мне нанести.

– Но они проиграли, Пазаир! Я хотел вас видеть для того, чтобы выразить вам свою поддержку. Какие бы испытания ни предстояли, я с вами. Не хотите ли вы переехать, поселиться в жилище попросторнее?

– Я дождусь ответа визиря.

* * *

Кем был начеку всегда, даже во сне. От детских и отроческих лет, проведенных в далеких нубийских краях, в нем сохранился инстинкт охотника. Сколько его товарищей, слишком уверенных в себе, погибли в пустыне от когтей и клыков льва?

Нубиец внезапно проснулся и принялся ощупывать свой деревянный нос; иногда ему снилось, что этот мертвый материал вдруг превращается в живую, теплую плоть. Но момент оказался неподходящим для мечтаний: по лестнице кто-то поднимался. Павиан тоже открыл глаза. Кем жил окруженный оружием – луками, саблями, кинжалами и щитами; в одно мгновение он оказался вооружен, а в его жилище уже ломились двое стражников. Нубиец уложил первого, павиан – второго; однако на смену первым уже подходили еще человек двадцать.

– Спрячься! – приказал Кем своей обезьяне.

Павиан бросил ему взгляд, в котором досада смешивалась с обещанием отомстить, вылез в окно, спрыгнул на крышу соседнего дома и исчез.

Кем боролся яростно, совладать с ним было трудно; но когда вошел Монтумес, он уже лежал на спине, связанный по рукам и ногам.

Начальник стражи лично надел на его запястья еще одни путы.

– Наконец-то, – произнес он, улыбаясь, – мы поймали убийцу.

* * *

Пантера дробила осколки сапфира, изумруда, топаза и красного железняка, просеивала полученную пудру через сито из тонких волокон тростника. Потом высыпала ее в котелок и зажгла под ним огонь из щепок смоковницы. Затем добавила в его содержимое немного скипидарной смолы, чтобы получилась идеальная мазь, которой она придала форму конуса; ею она будет смазывать парики и закреплять прически, а также придавать приятный запах телу.

Сути застал светловолосую ливийку в тот момент, когда она рассматривала уже готовую смесь.

– Ты обходишься мне недешево, чертовка, а я еще не научился зарабатывать деньги. Теперь я даже не могу продать тебя в рабство.

– Ты переспал с египтянкой.

– Откуда ты знаешь?

– Чувствую. Тебя выдает запах.

– Пазаир поручил мне одно деликатное дельце.

– Пазаир, вечно этот Пазаир! Он приказал тебе изменить мне?

– Я общался с одной замечательной женщиной, она служит в самой крупной ткацкой мастерской нашего города.

– И что же в ней такого… замечательного? Грудь, задница или передок?

– Фу, как грубо.

Пантера бросилась на своего любовника с такой яростью, что он оказался прижатым к стене и не мог перевести дыхание.

– В твоей стране супружеская измена считается преступлением, не так ли?

– Мы не женаты.

– Женаты, если живем под одной крышей!

– Если принять в расчет твое происхождение, нам нужно свидетельство о браке, а я терпеть не могу эти бюрократические штуки.

– Если ты не прекратишь эту связь немедленно, я убью тебя.

Сути развернулся, и теперь уже ливийка оказалась прижатой к стене.

– Послушай меня внимательно, Пантера. Никто и никогда не указывал, как мне жить и что делать. Если я должен буду жениться на ком-то другом, чтобы исполнить свой долг друга, я сделаю это. Или ты это усвоишь, или уходи.

Ее глаза расширились, но из них не вытекло ни одной слезинки. Она убьет его, это решено.

* * *

Судья Пазаир, сидя в своем кабинете, готовился написать второе послание визирю – так же красиво исполненное, – где он постарается еще лучше разъяснить ему серьезность изложенных фактов и побудить срочно вмешаться в качестве высшей судебной инстанции Египта. Но в этот момент дверь отворилась и на пороге появился начальник стражи.

Монтумес изобразил на лице веселую мину:

– Судья Пазаир, вы должны меня похвалить!

– За что?

– Я арестовал убийцу Беранира.

Продолжая сидеть, Пазаир внимательно всматривался в лицо Монтумеса.

– Не смешите меня, сейчас не время для шуток.

– А я и не шучу.

– И кто же это?

– Кем, ваш полицейский-нубиец.

– Это несерьезно.

– Этот человек – настоящее животное! Вспомните его прошлое. Ему уже случалось убивать.

– Ваши обвинения весьма серьезны. Какими доказательствами вы располагаете?

– У нас есть свидетель.

– Пусть он явится в суд.

Монтумес слегка смутился.