были исторические и научные труды, которыми он зачитывался ещё в юности, когда ему случалось провести несколько свободных часов в королевской библиотеке. Так же отложив это занятие на потом, он вышел обратно в гостиную, где ждал его Саржа.

— Здесь выход на террасу, — секретарь прошёл к увитой зеленью и цветами арке, за которой виднелась каменная балюстрада.

Марк вышел вслед за ним. Терраса была широкой, на ней стояли несколько резных кушеток с вышитыми подушками, столики и кресла. Из долины налетел лёгкий ветерок, и Марк с наслаждением вдохнул, оглядывая представший перед ним идиллический пейзаж.

— По ночам иногда бывает душно, и вы можете спать здесь, — пояснил секретарь. — Достаточно лишь сказать слугам, чтоб они постелили вам на террасе. Вас всё устраивает, ваша светлость?

— Более чем, — кивнул Марк. — После того приёма, что оказал мне маркиз, я думал, что меня поселят в куда менее комфортных условиях.

— В этом доме каждый гость получает приём в соответствии с его статусом, — пояснил Саржа. — Что же до поведения маркиза… Его сиятельство прожил долгую жизнь и заслужил право откровенно выражать свои чувства.

— Он всегда был таким, — пожал плечами Марк, — суровым и резким. Его побаивались при дворе не только пажи и оруженосцы.

— Разве не таким должен быть коннетабль королевства?

— Ну, маркиз Вайолет достаточно тактичен и сдержан в суждениях.

— Может, потому вы и проиграли эту войну?

Марк мрачно взглянул на него, Саржа смутился.

— Простите, это неуместно: судить о войне человеку, не участвовавшему в ней. Я не должен был говорить это.

— Да, — согласился Марк.

— Что ж, располагайтесь, ваша светлость. Я велю слугам нагреть воды и приготовить для вас чистое бельё и свежую рубашку. Пока вы будете принимать ванну, они приведут в порядок вашу одежду и почистят сапоги. Когда вы будете готовы, вас пригласят к ужину. Если вам что-то понадобится, просто скажите об этом, все ваши распоряжения немедленно будут исполнены.

И поклонившись, секретарь удалился, а Марк сел в ближайшее кресло и с наслаждением вытянул ноги, любуясь открывшимся перед ним прекрасным видом.

После оказанного ему приёма Марк полагал, что ему подадут ужин в отдельной комнате, но явившись в трапезную, он неожиданно обнаружил, что стоявший там длинный стол накрыт на две персоны. Приборы стояли в разных концах стола, и вскоре появился маркиз де Лианкур и уселся за стол, пригласив гостя скупым жестом занять место напротив него. Марк повиновался. Ему хотелось есть, да и угощение было выше всех похвал, потому он поблагодарил хозяина и, сев, принялся за еду. Маркиз ел молча, изредка поглядывая на него. Когда слуги унесли посуду и долили в кубки вина, старый коннетабль выпрямился и посмотрел на барона.

— Ты сильно изменился и стал ещё больше похож на своего отца.

— Вы знали моего отца? — насторожился Марк, услышав в голосе старика нотки недовольства.

— Давно, — ответил тот. — Твоего деда я знал лучше. Он был храбрецом и мечтателем. Его обвели вокруг пальца кредиторы, и он потерял всё, оставив своего наследника без медной монеты в кармане и без крыши над головой. А твой отец был злым и неблагодарным мальчишкой. Ты весь в него. Когда-то я принял его в этом доме, как отпрыска моего старого приятеля, и что? Он отплатил мне чёрной неблагодарностью, украв у меня мои сокровища.

— Вы называете моего отца вором? — спросил Марк, чувствуя, как в его груди закипает гнев.

— Таким он и был, презренным вором, укравшим самое ценное у того, кто впустил его в свой дом. Ты удивлён? Посмотри на себя! Ты — его кровь и плоть, и получил от него в наследство не только старый меч и титул, но и все его пороки. Он научил тебя только плохому, потому ты вырос коварным и жестоким, впрочем, именно таким и должен быть цепной пёс короля.

— Этому научил меня не отец, — ответил Марк, сдержав своё негодование. — Он был благородным человеком и учил меня только тому, что следует знать рыцарю. Вы правы, у него не было ни дома, ни денег. Мы скитались по миру, и он, чтоб обеспечить меня, участвовал в турнирах и дуэлях, заменяя участников, не способных к бою. Он был заботлив и добр, и учил меня тому, что знал сам, прививая мне любовь к знаниям и понятия о чести. Увы, он погиб на турнире, когда мне было восемь лет. Его выбили из седла, он неудачно упал и через несколько часов скончался. Его соперника дисквалифицировали и оштрафовали, впрочем, он был итак потрясён случившимся. Тот рыцарь оплатил похороны и даже собирался забрать меня к себе, чтоб вырастить, но я не хотел жить с убийцей моего отца, и потому взял наш фамильный меч и сбежал. Меня искали и звали, я спрятался в лесу, заблудился и вышел к стоянке каких-то оборванцев. Это оказались разбойники, но они не убили меня, а оставили в своей шайке. И именно у них я научился тому, о чём вы говорите: убивать и выживать любой ценой, добиваться своих целей, ничем не гнушаясь, и защищать тех, кто мне дорог. Я прожил с ними два года, а потом шайку выследили солдаты, оставшихся в живых после боя повесили. Мне опять удалось сбежать под шумок. Я снова странствовал один, таская за спиной слишком большой для меня меч. Я голодал и просил милостыню, иногда воровал, а однажды оказался в городе, через который следовал кортеж короля Эдмонда. Я стоял в толпе и смотрел на проезжающих мимо, сверкающих латами и драгоценностями рыцарей на высоких конях, а потом развернулся и пошёл прочь. Я брёл по узкой улице, думая, где раздобыть кусок хлеба, когда меня догнал высокий юноша всинем камзоле. Он был красивым, смуглым, с чёрными локонами и карими глазами. Взяв меня за руку, он сказал, что меня желает видеть наследный принц. Так я познакомился с Тристаном де Мореном, а вскоре увидел и Армана, который получил меня таким, каким я был на тот момент: коварным и жестоким зверёнышем, уверенным, что любую проблему можно решить, просто убив кого-то. Он потратил много сил и времени, чтоб вытравить из моей души то зло, которое там накопилось. Возможно, он не слишком преуспел, но это зло я получил не от моего отца, и его нельзя винить в нём.

— Твой отец знал, что смертен, но не позаботился о том, что с тобой будет после того, как его не станет, — проворчал маркиз, глядя на него из-под косматых бровей. — А король Арман просто пользовался твоими пороками в