То, что рассказывал Дуча, не было легендой. Действительно, Стас был лучшим бойцом в городе. Хотя по его виду этого сказать невозможно. Он чуть выше меня, худощавый, слегка сутулый. Вдоль туловища свисают длинные руки, которые при ходьбе болтаются словно веревки. Да и весь он как пластилиновый. Некоторые, обманутые его внешней неказистостью, теряли в поединках осторожность. Ой и потом дорого платили за лекарства.

Лысоватый со лба, с косичкой на затылке, с постоянной улыбкой на вечно спокойном, умиротворенном лице с неизменно прищуренными глазами — таков Стас. За все время нашего знакомства я не помню случая, когда бы он повысил на кого-нибудь голос. При своей общительности Стас еще тогда, давно был очень одинок. Он не любил толпы, но если, по воле судьбы, попадал в такую, моментально занимал место лидера, и горе тому, кто пытался оспаривать у него это право. Единственным человеком, который мог взять роль лидера на себя, был я. Вынужден добавить, что такое могло произойти только в определенной ситуации и только с молчаливого согласия Китайца.

Любитель поговорить, он моментально замыкался, если разговор касался его личной жизни или секретов боевых искусств. В отношении последнего на любой вопрос у него всегда был стандартный ответ: «Думай — и все поймешь». Кое-какими знаниями он мог поделиться, но никогда не рассказывал до конца, всегда оставляя для себя то единственное, что знал только он.

Еще одной характерной особенностью Стаса было то, что он частенько, не говоря никому ни слова, отправлялся то в тайгу, то в горы, то еще куда-нибудь. У него было два прозвища — Китаец и Бродяга, правда, в глаза его так никто не называл. Единственный, кому это было позволено, и то не сразу, был я.

Мы вышли из такси рядом с домом, где жил Стас. Я не был здесь очень давно, казалось, много воды утекло, но двор старого четырехэтажного дома грязно-серого цвета остался прежним. Разумеется, мы сначала зашли в магазин. И только после того, как мы наполнили пластиковые пакеты всякой всячиной, я повел Дучу к заветному подъезду.

Стас открыл дверь сразу же, точно стоял и ждал, когда я позвоню.

— Ты непунктуален: сказал к десяти, а пришел раньше, — пробурчал он, пропуская нас в квартиру.

— Да пошел ты, — миролюбиво произнес я.

Я сказал — к десяти, а не в десять ровно. Познакомься — это Дуча… то есть Валентин, — поправился я.

— Ага, — только и сказал Стас, окинув Дучу вроде бы безразличным взглядом.

— Стас, — представил я его Дуче. — Будем считать, что познакомились. А теперь пойдем на кухню, пакеты разберем.

— Вы пока разбирайте, — предложил Дуча, — а я на работу звякну, узнаю, что там и как.

— Хохлову, что ли? — с некоторой брезгливостью брякнул я.

— Что я, больной? Начальнику розыска Стрижу, ты его должен помнить.

— Конечно, помню. Он же был толковым мужиком, неужели тоже скурвился?

— Нет, что ты. Стриж каким был, таким и остался, только вбил себе в голову, что исправить ничего нельзя. Замкнулся в себе и только преступления раскрывает… когда разрешают, конечно. — Дуча с безнадежным видом махнул рукой. — Стас, где у вас телефон? — обратился он к хозяину дома.

Прежде чем ответить, Стас с подозрением посмотрел на него, как бы мысленно спрашивая: «А телефон ли тебе нужен, мил друг?»

Меня достала эта пауза, и я вмешался:

— В комнате на столе, иди звони, — и взяв Стаса за руку, повел на кухню.

Только я в доме Стаса мог позволить себе подобную выходку.

Дуча прошел в комнату, а мы на кухне занялись продуктами. Через несколько минут стол был наспех накрыт. Вот тогда на пороге кухни и появился Дуча.

Мне достаточно было взглянуть на него, чтобы понять: что-то произошло.

Сначала он, наверное, переваривая полученную информацию, присел на стул, а затем посмотрел на нас.

— Ребята, час назад в лесу за городом нашли два трупа… Изувеченных… Кости рук и ног перебиты, по всему телу глубокие рваные раны… Еще живыми обоих вытащили на полянку и оставили истекать кровью под палящим солнцем. Есть версия, что появился маньяк. Убийство было не на нашей территории, но Стриж все равно ездил — если появился возле города, есть вероятность, что заглянет и в город… — Дуча замолчал и, только закурив сигарету, продолжил: — Я, конечно, не стал ему ничего говорить, только я уверен, что убийца не маньяк. Вернее, маньяк, но действующий не по приказу мистического голоса свыше. Им командует кто-то очень земной, реальный.

— А теперь, с этого места, поподробнее. — Напряжение Дучи передалось мне, причем Стас не моргнул и глазом.

— Дело в том… — Дуча запнулся.

— Не тяни, — зарычал я.

— Убили нашего знакомого, мы с ним сегодня у могилы твоего отца встречались. Тот мужик с длинными усами.

— Что-о?! — Мои кулаки сжались.

— Точно, он — Хвыля Сергей Степанович и его водитель. Хвыля, как член профсоюза строителей, ездил в один из лагерей отдыха для детей. Там сказали, что он уехал около трех дня. Больше его никто нигде не видел.

— Далеко от лагеря нашли?

— Нет, километрах в семи. Правда, машину до сих пор найти не могут.

— Получается, как только они выехали из лагеря, их сразу перехватили.

— Выходит, так, — подтвердил мое предположение Дуча.

— А кто нашел? — задал я очередной вопрос.

— Детишки… Отряд занимался сбором трав. Вечером возвращались в лагерь и наткнулись на них. Оба были уже мертвы.

— А может, в натуре, маньяк, — подал голос Стас.

— Нет, дружище, — я отрицательно покачал головой, — Хвыля предложил мне свою помощь, за что и поплатился. Похоже, среди пришедших на кладбище был стукач, работающий на «Красную гвардию», а точнее, на того, кто заправляет этими убийцами.

— Ты что, газет не читаешь, телевизор не смотришь? — догадался Дуча.

— Нет, — с каким-то вызовом ответил Стас. — Газет не читаю, новостей не смотрю — это отрицательная энергетика.

— Тогда мы зря сюда пришли, — начал заводиться Дуча. — Мы тебе этой самой отрицательной энергетики килограммов десять приперли, а то и больше. Правда, Влад?

Я рассказал своему другу все, от начала до конца.

Стас некоторое время сидел молча, с закрытыми глазами, переваривая полученную информацию, затем открыл глаза и посмотрел на Дучу.

— Помощь другу… А, как я понимаю, вы ко мне за помощью пришли. Так вот, помощь другу — это самая положительная энергетика, только от этого я получаю моральное удовлетворение. Ну давай, — теперь он обращался ко мне, — руководи. Помнится, раньше у тебя это хорошо получалось.

Я встал со стула.

— Сначала я дяде Толе позвоню, а затем поговорим, — сказал я и вышел из кухни.

Я набрал свой домашний номер. «Один, два… десять», — мысленно считал я раздававшиеся в трубке гудки. Досчитав до двадцати, я положил трубку на аппарат. И вот тут-то он включился, индикатор опасности. У меня внутри заработал буравчик.