— Был ли у вас секс с покойной? Или вы не помните всех, с кем у вас был секс? — В вопросе инспектора был вызов. Мартин был сбит с толку, обычно люди относились к нему очень дружелюбно, а этот человек излучал непонятную враждебность.

— Эдмундсон! — снова резко осадил подчиненного начальник полиции. — У нас больше нет вопросов, — заискивающим тоном обратился он к Мартину. — Еще раз извините. Постарайтесь отдохнуть, насколько это возможно.

Эдмундсон встал, кивнул Мартину и протянул руку Анне. Ее пожатие оказалось мягким. Эдмундсон почувствовал, как тепло растеклось по всему телу.

— До свидания.

— До свидания. — Мартин крепко пожал руку начальника полиции и окинул взглядом нелепого инспектора. Посмотрел, как тот надевает тоненький поношенный пиджак. Интересно, откуда он? Мартин знал всех в крошечном поселке. Но Эдмундсона он никогда раньше не видел. Возможно, стоит узнать его получше? Инспектор и начальник полиции направились к выходу. На пороге Эдмундсон не выдержал и обернулся:

— Может быть, вы как-нибудь предупредите своих поклонниц, что если вдруг они решат снова свести счеты с жизнью, пусть просто придут к вам в гости на пару часов. Умереть от холода куда как приятнее, чем от огня.

Он бросил быстрый взгляд на Анну, удивленно смотревшую на него, и поспешно вышел, довольный собственной шуткой.

Через полчаса Мартин и Анна лежали в постели. Анна тяжело дышала, Мартин выглядел спокойным и расслабленным. Как ему удавалось сделать так много и так быстро? Секс с ним был всегда похож на американские горки. Неизвестно, в каком направлении повернет, да так, что дух захватывает, а в конце невозможно унять сердцебиение. Спальня была небольшой, не больше десяти метров, и огонь, горевший в камине, прогревал ее полностью. Мартин приподнялся, откинув темную шкуру, которой они застилали кровать вместо покрывала, подбросил несколько поленьев в очаг. Ему даже не понадобилось для этого вставать с кровати. Он снова лег и обнял Анну. Она уткнулась ему в подмышку и втянула этот особенный запах. Смесь из пота, феромонов и его любимого горького парфюма.

— По-моему, ты ему понравилась, — усмехнулся Мартин.

— Кому?

— Этому инспектору. Он так смотрел на тебя.

Анна рассмеялась.

— А что, я же красивая женщина! — И замерла. Сколько красавиц видел Мартин за свою жизнь — тяжело сосчитать. Его подругами были самые красивые женщины Норвегии и Америки. Супермодели, актрисы. А она была лишь скромным секретарем. Она до сих пор не могла поверить, что судьба совершила такой лихой вираж и свела ее с кумиром миллионов.

— Конечно, красивая. — Мартин повернул к себе лицо жены. Она действительно была красива. Не яркой, цепляющей глаз красотой, а тихой, спокойной, в которую нужно вглядываться, присматриваться, чтобы раскрыть. Анна была полевым цветком. Таким милым и домашним. То, что нужно, когда ты решаешь покинуть поле боя.

— Я люблю тебя, — прошептала она и посмотрела в глаза. Мартин улыбнулся.

— Глупая моя девочка, — и перевернул ее на спину. Анна стонала и металась, а Мартин не мог не думать. Он совершал знакомые движения — за эти годы он изучил тело Анны лучше, чем она сама. Он пытался вспомнить слова песни, которую сочинял сегодня утром. Ту, которую хотел начать с ре-бемоль. Но он не мог вспомнить ни слова. Он попробовал вспомнить то, что наигрывал себе на этой неделе. Но в голове словно кто-то стер все мысли белым школьным ластиком. Было абсолютно пусто. Мартин замер. Анна недовольно застонала — она была близка к финишу. А он понимал, что не помнит ни слова из того, что пел на своем прощальном концерте.

Вчерашние тридцать пять градусов сменились девятнадцатью. София впервые почувствовала приближение осени, которую она очень ждала в этом году. Ее все больше пугала летняя одежда и то, как она в ней выглядит, поэтому с наступлением холодов она рада была вернуться к привычным джинсам, свободным свитерам крупной вязки, кожаным браслетам и шарфам. Шарфы она любила, в гардеробной под них у нее была выделена целая секция. Сегодня она надела простые черные джинсы от «Армани» — эти были ее любимыми — и подозрительно принюхалась — сколько раз она уже успела надеть их после стирки? Одежда не пахла, и София решила пренебречь собственным правилом: надевать вещи после стирки не более двух раз. Рванула молнию, ей удалось застегнуть ее до конца, затем застегнула штаны на пуговицу и с трудом выдохнула. В зеркало пыталась не смотреть, она знала, что часть ее «роскошного», как звали глянцевые журналы такой тип, тела в джинсы просто не поместилась. Раздраженная София схватила с полки первый попавшийся простой белый свитер без узоров, ухватила шарфик «Берберри». Узнаваемая клетка была китчем немыслимым, но сейчас Софии было все равно. Хотелось согреться, а шарф был мягким и очень теплым. С утра голова болела невыносимо.

Мария проснулась — София слышала звонкий детский голосок, — но Татьяна явно старалась держать ее подальше от матери. Ну и хорошо. Мать с похмелья — не самое лучшее зрелище. София вышла из гардеробной, по пути прихватив первую попавшуюся большую сумку — шоппер от «Прада», кинула в нее планшет, CD-плеер и ноутбук и зашла в ванную, чтобы бросить последний взгляд на себя в зеркало. Волосы сегодня напоминали экзотический кустарник, растущий и торчащий в противоречащих друг другу и силе земного притяжения направлениях. София быстро вытащила из ящика тумбочки темную резинку и закрутила на голове невнятный пучок. Волосы по-прежнему торчали в разные стороны, но она надеялась списать это на творческий беспорядок. Она покопалась в объемной сумке и нащупала футляр с очками, мельком глянула — «Шанель». София надела очки. Темные, почти угольно-черные стекла закрыли половину лица. Прекрасно. София нашарила в сумке гигиеническую помаду — их она скупала в огромном количестве и всегда знала, что в каждой сумке такая помада найдется. Быстро прошлась по губам, критическим взглядом окинула себя в зеркало — темные штаны, белый свитер, шарф в бежевую клетку, огромные очки и пучок на голове. Самое то для «случайного» снимка папарацци. Обычно она их ненавидела, но сегодня сил на подобные эмоции не было.

Зазвонил телефон — Артур, водитель. София быстро спустилась по лестнице, стараясь не шуметь — если Мария услышит, так просто она из дома не выйдет. Но дочь стояла возле двери и собиралась выйти на прогулку — плащ и резиновые сапоги.

— Мама! — Выдернув руку из руки Татьяны, Мария бросилась к матери. Та поцеловала ее в макушку.

— Доброе утро, милая. Ты хорошо поспала?

— Она спала беспокойно, — попыталась рассказать ей Таня, но Мария перебила.

— Мамочка, мне сегодня снился такой ужасный сон, — начала Мария. — Как будто мы с тобой полетели в Испанию…

— Зайка, меня ждет машина. Мне надо ехать.

— Но я еще не рассказала тебе свой сон! — капризно запротестовала малышка.

— Я вечером вернусь, и ты мне расскажешь. — София попыталась вырвать руку из цепких лапок дочери, но та вцепилась в нее изо всех сил.