Я вскоре узнал, что СОГБПОУ ВПТ было создано Постановлением Совета народного хозяйства Смоленского экономического административного района от 9 февраля 1960 года как Вяземский вечерний машиностроительный техникум. Первый набор студентов состоялся как раз в сентябре 1960 года. И общежитие, где живут ребята с деревень и сел Вяземского района, чистенькое, новенькое. Просто подарок, для холостого парня!

Уже в общежитие от коменданта узнал дополнительно: двухэтажное общежитие по адресу: г. Вязьма, ул. Просвещения, д.6, рассчитанное на 100 мест. Приоритет распределения мест будет осуществляться по следующим критериям и рассматриваться администрацией СОГБПОУ ВПТ:

Сироты.

Иногородние граждане РФ из удалённых регионов РФ.

Малоимущие (справка о получении детского пособия из соц. защиты).

Граждане получающие пенсию по потери кормильца справка из ПФР о попечении пенсии).

Средний балл аттестата…

— Но вы живите, конечно, — сказал комендант. — У нас еще второй этаж строители не сдали, шумно немного. Вот я вам отдельную комнату выдели, если вы и впрямь из милиции? — он посмотрел на мой не милицейский вид в поддержанных одеждах. — Вот, чтоб без соседей, мы же понимаем — милиция.

— Кончай выебываться, дядя! — сказал я. Милиция — это не только уголовный розыск, где я кстати работаю. Это еще Отдел по борьбе с хищениями социалистической собственности, слышал небось?

И сразу нашлась мне просторная угловая, но теплая, комната, куда подручные тот час внесли необходимое: кровать, тумбочку, стол с двумя стульями, зеркало и постельное белье.

— Умывальник в коридоре, есть душевая, — любезно сказал поклонник ОБХСС, — горячая вода после пяти.

— А туалет?

— Как обычно, во дворе. Новенький. Я вам выдам ведро, вот его потом и выносите в выгребную яму.

Устроившись пошел за собакой. Коменданта из милиции предупредили, так что возражать не стал, поморщился лишь. Для него наличие в жилом помещении собаки граничило с кощунством. Тем в более в общежитие, где он чувствовал себя вершителем судеб. Еще бы, целый комендант! Как я понял за недолгое пребывание в относительно нормальном состоянии, не забывая все на утро, в этой действительности власть опьяняла, комендантов, сестер-хозяйствениц, продавцов, уборщиц и вахтеров. И они доказывали это повышенными голосами с примесью ругани, когда робкий посетитель пытался посягнуть на эти права. Ох как кричала на меня уборщица в паспортном столе:

— Куда на мокрое с грязными ногами! Не видишь что ли, чучело, — моют тут!

— Вот, — сказал я овчарке, — это наш дом, располагайся. Вот на тебя мяса выдали и крупы, мясо мы между окон, на холод, и крупу в тумбочку. Буду тебе каши варить.

Собака шевелила ушами, не отвлекаясь от основного занятия — обнюхать всю комнату и выбрать место для себя. Место выбрала у входа — будет охранять.

— Там под дверью дует, — сказал я. — Может вот в этом углу? Я тебе постелю, мне вот старый тулуп выделили тебе на подстилку.

Джулия подумал и все же перешла на роскошную кровать для собак. Но на дверь поглядывала: мол слежу, враг не пройдет и даже не войдет.

— Ну отдыхай, собакевич. Да и я прилягу, день выдался хлопотный. Только вот дверь запру, а то войдет кто по-общежитски запросто, а ты и рада кусаться, верность демонстрировать. Вот и у меня такая преданная псинка была, давно. То ли в прошлом, то ли в будущем. Марта её звали.

Марта её звали. Если только это не те самые — ложные воспоминания, которые подсовывает мне сознание, чтоб утешить подсознание.

Две овчарки, две собаки,

Две собаки, две мочалки

Да на задних лапах в огород пошли.

В огород пошли — фотографа нашли.

Тот фотограф — старый вор —

Не заметил их в упор.

Он редиску рвал, в рот ее пихал.

Он редиску рвал и с аппетитом жрал.

Две собаки, две овчарки

Привязали его к палке,

На улицу несли.

На улицу несли, тщательно трясли.

Тщательно трясли, приговаривали.

— Не ходи куда не надо,

Не воруй редиску с сада,

Будет хорошо.

А сейчас — плохо.

Ой, как плохо на палке трястись…

Дурацкая жизнь.

Проснулся я от лая. Сразу спрыгнул с кровати и зажал Джуле пасть.

— Вот так надо, только рычать, но не лаять. Ты же не пустолайка. А лай ослабляет девочек, надо просто грозно рычать.

Оказывается, комендант попытался своим ключом открыть дверь и сразу её захлопнул. То ли власть хотел показать, то ли забыл про собаку.

Я вышел и отобрал у него ключ.

— Если не хочешь должность потерять, — сказал строго, — то забудь, что в этой комнате кто-то живет. Чем реже я тебя вижу, тем больше у тебя возможности сохранить права ключника.

За окном было темно, а часов я пока не завел. Наручные «Восток» стоили целых 23 рубля, а у меня на все про все всего 40. И неизвестно, когда получка. Да и небольшая получка у сторожа, 75 рублев всего, не разгуляешься. Начальник обещал обязательные премиальные, но я постеснялся спросить их размер. Впрочем, рано об этом думать, а надо собаку вывести.

Пристегнул поводок, пошли гулять. Морозно, но не так чтоб слишком, градуса 15. Спустил с поводка, дал возможность побегать. Строго настрого запретил обращать внимание на прохожих. Гуляет, косится на меня — не грозит ли хозяину опасность. Носится по сугробам, проваливаясь с головой, ловит пастью снег, язык мотается. Молодая, на цепи сидела…

Подходит на призыв сразу. Научил подходить и сразу садится, команду «сидеть» она и так знала. Покидал палку, бегает, приносит. Вот и умница. Пришли домой, отряхнулась — вот и я искупался в снегу. Взял полотенце, протер как мог. Надо завтра пошарить по магазинам поискать ей щетку и прочую сбрую. Шлейку заказать, по следу в шлейке сподручней. Ну и, дав команду: «Место!» пошел на кухню — ужин варить. Сразу на обеих приготовил кашу с мясом, только ей почти без соли и специй, а себе в маленькой кастрюльке — как положено. Вот тоже умение, а откуда. Много ли мужиков умеют кашеварить. Значит есть в прошлом или будущем у меня такая практика, поварская.

Поставил на окно студится собачью кастрюлю, а свою просто на стол. Хлеб забыл купить. Пришел идти по соседям. Молодежь, естественно, и хлеб дала и рюмку налила. Ну как рюмку — полстакана. Граненного, соответственно. Самогон, но хороший, мягкий.

— Батя из хлеба гонит,