Моим единственным оружием был фотоаппарат. Я взял его на изготовку и смело вступил в бой. Мне улыбались. Вернее, объективу, который был у меня в руках. Все шло тихо-мирно. Я рассчитывал уехать часов в десять-одиннадцать.

Прелюдия была краткой, все повалили в банкетный зал. После третьей рюмки меня вообще перестали замечать. Я заскучал. От скуки сделал несколько снимков, до тошноты скучных. Папарацци здесь делать нечего. Ни одной стоящей звезды. Не считать же звездой хорошенькую блондиночку, лицо которой вроде бы мне знакомо? Где я ее мог видеть? Я напряг память. Последний раз я был в театре, дай бог памяти… С мамой. Похоже, эта девочка — актриса. Молоденькая, только-только окончила театральное училище. Или не окончила.

В этот момент сидящая рядом женщина схватила блондиночку за руку и потащила на сцену. Та поупрямилась, но пошла. Все уже были хороши, концерт закончился, началась дискотека. У ступенек женщина блондиночку отпустила. Та споткнулась, покачнулась и чуть не упала. Я щелкнул фотоаппаратом. Снимок должен получиться удачный. Блондиночка заметила вспышку и оглянулась. Я улыбнулся. Она взошла-таки на сцену. Я так увлекся, что щелкнул ее еще пару раз.

Вот, собственно, и все. Банкет для меня закончился. Я уехал домой и завалился спать. На работу, разумеется, опоздал. Зато Сгорбыш пришел вовремя. С тех пор как он «завязал», опаздывать перестал. Все у меня спрашивали:

— Как ты этого добился?

Я только улыбался. Пари есть пари.

— Опаздываешь, — буркнул Сгорбыш. Чем дольше он находился в «завязке», тем больше мрачнел.

— Извини. Я был на банкете.

Он бросил на меня злой взгляд. И подозрительно спросил:

— Небось надрался?

— Горб, ты же знаешь: я не пью.

— Заливай!

— Ты меня пьяным видел?

— Выпивши.

— Врешь! Я всегда адекватен.

— Я и не говорил, что мордой в салат.

— Пить вредно.

— Все пьют, — пробурчал он. — Особенно на халяву. Говорят, что не пьют, а на самом деле пьют. Нельзя не пить…

Я понял, что разговор о выпивке надо заканчивать. И предложил:

— Закурим?

— А у тебя что, есть марихуана? — понизив голос, спросил он и огляделся.

— Нет, конечно.

— А с чего ты вдруг решил закурить? — подозрительно спросил Сгорбыш.

— Чтобы отвлечь тебя от мыслей о…

Черт! Это было запретное слово! Он ухмыльнулся и вытащил из кармана мятую пачку сигарет. Одну протянул мне:

— На.

— Здесь нельзя курить, — попробовал отвертеться я.

— Пойдем на площадку.

— Ты мне мстишь, да? Хочешь отравить мои легкие этой дрянью в отместку за то, что я заставил тебя бросить пить?

— Ты мерзавец, сынок, — заявил Сгорбыш. — Ох и мерзавец!

Я похолодел: он раскрыл мою тайну? Понял, что я его купил? Что это было липовое пари?

— Как будто ты никогда не пил и не курил! — продолжал он. — Пил, курил и развратничал. Ты и сейчас это делаешь, но решил надо мной поиздеваться. Над старым больным человеком.

— Курить я тебе не запрещаю, — возразил я, вздохнув с облегчением. Моя тайна сохранена.

— Что толку в сигарете, коли нет выпивки?

— Твою мать! — рявкнул я. Мое терпение лопнуло. — Мужик ты или не мужик?

— Я-то мужик, — ухмыльнулся Сгорбыш. — А вот ты-ы…

Ах, вот до чего дошло! На личности перешли! Он хочет от меня избавиться. Оскорбить, чтобы я отказался от работы. И автоматически освободил его от данного слова. За каким чертом мне это нужно? Возиться с ним? Я уже собрался хлопнуть дверью и дуть прямиком в совет директоров, как вошла она. Хорошенькая блондиночка со вчерашнего банкета. Сказала:

— Здравствуйте.

И неуверенно начала оглядываться.

— А где…

— Чего тебе надо, птаха? — нелюбезно спросил Сгорбыш. «Задник» зашушукался.

— Ах, вот вы где! — сказала она, заметив меня.

— Мы разве знакомы? — пожал я плечами.

— Нет, но… Мне надо с вами поговорить.

Так и знал: она снимается в низкобюджетных сериалах! «Мне надо с вами поговорить». Кому охота, подсчитайте, сколько раз эта фраза прозвучит в одной серии.

— Вчера, на банкете… — Она замялась.

Сгорбыш соединил нас взглядом:

— Те-те-те… Так вот почему ты опоздал! Наш пострел везде поспел! Девушка, этот красавчик — бабник. Не доверяйте ему. Вы не первая сюда приходите. Наутро он даже не вспомнит ваши имена.

— Заткнись, — сказал я.

— Что вы себе позволяете! — вспыхнула блондиночка.

— Я позволяю? — спросили мы со Сгорбышем хором и переглянулись.

— Как вас зовут? — спросила блондиночка.

— Павел Сгорбыш.

— Леонид Петровский, — отрекомендовались мы оба.

— Я хотела бы поговорить с Леонидом.

— Перекур отменяется! — весело сказал я. — Девушка, могу я вас угостить чашечкой кофе?

— Кофе? Да, так будет лучше.

Сгорбыш проводил меня мрачным взглядом. Так и есть: он мне завидует. Моему успеху у женщин. Из нас двоих она выбрала меня. Я сопроводил ее в кафе на первом этаже. Время было раннее, народу немного. Мы сели за дальний столик.

— Кофе? — спросил я. — Или чего-нибудь еще? Пирожных, например.

— Только кофе. Двойной эспрессо.

Она заметно волновалась, и я подумал: с чего бы это? Но пошел за кофе. Поставил чашечку перед ней и чашечку перед собой. Подумал: не перейти ли на французский? Раз светская беседа? Или рано? Разговор начала она:

— Леонид, вчера на банкете… — Блондиночка замялась.

— А что на банкете? — невинно спросил я.

— Вы меня сфотографировали в тот момент, когда я поднималась на сцену.

— Было.

— Я споткнулась и… Со стороны могло показаться, что я пьяна. Но я вообще не пью! Красное вино, и то чуть-чуть. Просто у меня… У меня плохое зрение. Я сделала операцию, но с тех пор плохо вижу в темноте. Я споткнулась из-за этого. Я была абсолютно трезва!

— Бывает, — согласился я.

— Мне хотелось бы, чтобы эти снимки никуда не попали. Те, где я в неприглядном виде. Поймите, моя карьера только начинается! — с отчаянием сказала она.

— А чем вы занимаетесь? Простите. Я знаю, что вы актриса. Я бываю в театре. Но вы сказали: карьера. Серьезное предложение?

— Да, — кивнула она. — Я прошла кастинг в сериал.

— А я-то думал… — разочарованно протянул я.