смысле этого слова в цитадель с военным населением. Те слои торгово-промышленного ее населения, которые не были задержаны на местах государевой службой, отстали от тягла и ушли в частновладельческую зависимость или же были развеяны по разным местам в переселенческом движении.

Ту же картину запустения посада представляет нам Можайск – крупнейший город на правом фланге изучаемой нами линии крепостей. Можайск сложился еще в удельную пору, и в нем, как в Коломне и Серпухове, рядом с укреплением стало несколько слобод, сохранивших до конца XVI века свои старинные названия и специальные занятия. Писцовая книга 1595–1598 годов сберегла нам любопытнейшие данные о Можайске, по которым можно удобно проследить историю образования и упадка Можайска. Из этой книги извлекаем прежде всего указания на то, что в Можайске, вопреки старому мнению, был деревянный, а не каменный город, да и тот находился в упадке: «стена обвалялась, а кровля на городе сгнила». Далее огромный Можайский посад, к которому тянуло около 16 дворцовых и иных слобод, уже запустел и заключал в себе всего 205 жилых тяглых дворов на 127 пустых дворов и 1446 дворовых мест; в живущем, стало быть, было только 11 %, впусте же 89 % тяглых хозяйств. И здесь, в Можайске, как в Коломне, население города складывалось из людей служилых (дворян и гарнизона), казенных и дворцовых работников и церковных людей, не считая прихожих из-за города для торга и промысла крестьян. Всего насчитывают за эти годы (1595–1598) в Можайске не менее 570 взрослых мужчин и до 2000 человек населения вообще. И Можайск, стало быть, почти потерял свою торгово-промышленную тяглую общину, заменив ее случайным подбором служилых и зависимых людей, завладевших и торговлей города. Тяглые люди в Можайске составляли лишь 36 % населения и имели на торгу из общего числа 434 торговых помещений всего 126, то есть только 30 %. Прибавим, что из этих 434 торговых помещений пустовала почти четвертая часть – 103 лавки и амбара.

Можайская крепость была запущена, конечно, потому, что в ней уже не было постоянной надобности. Литовский рубеж отошел в XVI веке далеко от можайских мест и охранялся сильным Смоленском. И другие городки вокруг Можайска по той же причине потеряли свое прежнее значение и, обратившись из пограничных укреплений в мирные пункты, представляли собой мало оживления. Таковы были Волок Ламский, Руза, Верея, Боровск с Пафнутьевым монастырем и Малый Ярославец. Во всех них видим укрепления, некоторый гарнизон и посады очень малолюдные и слабые. В Боровске, например, на посаде в 1621 году считали тяглых 54 жилых двора и 41 дворовое пустое место; а на торгу в 1625 году было всего около 70 лавок да 8 лавочных мест. Крепость в Боровске была деревянная, слабая, гарнизон небольшой, и жители Боровска в трудные минуты спасались за каменной оградой Боровского Пафнутьева монастыря, отстоявшего всего на три версты от города. В Верее, Рузе и Малом Ярославце были небольшие укрепления, от которых к середине XVII века оставались лишь городища да осыпи; а посадское население этих городков, по городским описям XVII века, не превышало сотни или двух взрослых людей. С разрушением крепостных сооружений в этих местах уменьшались и гарнизоны, и, таким образом, эти городки глохли. Только Можайск не падал окончательно, благодаря своему положению на большой дороге от Москвы к литовскому рубежу, да Волок был живее своих соседей, благодаря связям с верхней Волгой, впрочем мало заметным и незначительным.

Переходя на восточный край изучаемой линии, видим здесь сравнительно очень малое число городов, оберегающих подступы к Замосковью со стороны нижней Оки. От Коломны до Мурома, по прямому направлению, севернее Рязанской стороны не было ни одного сколько-нибудь заметного укрепления, которое оберегало бы Замосковье со стороны Рязани и Касимова. Да в нем не было и нужды: широкая полоса лесных болот, залегших между Клязьмой и Рязанской стороной в так называемой Мещерской стороне, по течению рр. Пры и Гуся, служила наилучшим уреплением. А если бы враг задумал обогнуть эту болотную полосу, то слева встречала его знакомая нам Коломна, а справа Муром. И далее на восток за Муромом, уже по правому берегу Оки, по рр. Теше и Сереже, продолжалась эта линия болот, охраняя нижнее течение Оки между Муромом и Нижним от нападений мордвы, ногаев и татар. Столько же с целью охранить линию Оки, сколько с целью утвердиться в мордовских землях на сухопутной дороге от Мурома в новозавоеванный Казанский край был укреплен Арзамас, от которого вверх по р. Теше и далее по р. Алатырю до р. Суры шла линия засек, прикрывавшая правый берег Волги от Нижнего до Васильсурска. За Арзамасом уже начиналось Понизовье. О состоянии самого Арзамаса в XVI веке у нас нет данных: мы даже не знаем времени возникновения его укреплений. Кажется, во время казанского похода 1552 года, когда Грозный с войском шел от Мурома к Свияжску вдоль Теши, Арзамаса еще не существовало. Курбский, говоря об этих местах, считает Муром «крайним» городом, от которого до Казани – «поле дикое»; а летопись, перечисляя станы Грозного на этом пути к Казани, называет места, очень близкие к Арзамасу, а Арзамаса не знает. Что же касается до Мурома, то об этом древнейшем городе у нас есть некоторые сведения. По дошедшим до нас отрывкам муромской сотной 1574 года видно, что тогда в Муроме считалось черных тяглых дворов: жилых 111, пустых 107 да пустых дворовых мест 520. На торгу в Муроме было 320 разных торговых помещений, и из них 117, то есть до 37 %, запустело в промежутке от 1566 до 1574 года. Таким образом, запустение Муромского посада шло быстрыми шагами, как и других приокских городов. Существовавшая в Муроме крепость, в которой (по данным 1637 г.) было 124 осадных двора и дворовых места, удерживала в городе служилое население с теми общественными слоями, которые держались за служилый класс: дворниками, крестьянами, дворовыми людьми; но посад Муромский неудержимо таял под напором тех сил, которым не могли противостоять стены и башни московских городов[11].

Мы окончили обзор замосковных городов и можем свести к одному наши наблюдения и впечатления.

В Поморье, как мы видели, все города имели одинаковый склад и однородное значение: на севере город являлся центром и руководителем хозяйственного труда в своем районе и тесно связывал свою жизнь с жизнью области. Он торговал тем, что производила и добывала область, и тем, в чем она нуждалась и что город приобретал для нее со сторонних рынков. Город играл роль посредника между своим уездом и остальным