– Ты должна писать мне каждый день и рассказывать все, что у тебя происходит, – сказала Аннабель, – и мне нужны фотографии всех достопримечательностей, – сестра многозначительно подняла брови, и я поняла, что она хочет посмотреть, как выглядят мои бывшие бойфренды, особенно из Италии.

– Определенно, – согласился папа с переднего сиденья. – Много фотографий. Мы хотим видеть все.

Аннабель фыркнула, и я толкнула ее локтем в бок, что только заставило ее засмеяться еще сильнее.

В это время машин практически не было. Мы добрались до туннеля Каллахана, который проходит под Бостонской гаванью, за рекордно быстрое время. По дороге папа прошелся по всему обычному списку советов отъезжающим, начиная с «не потеряй паспорт» и заканчивая «остерегайся карманников».

Шери улыбалась ему, как будто прекраснее него не было человека на земле, в то время как я совершенно его не слушала и мечтала только о том, чтобы быстрее доехать. Именно поэтому я и уезжала. Потому что мой отец сумел продвинуться вперед в своей жизни и что-то в ней изменить, а я, наоборот, застряла, застряла, застряла.

Мы с папой вроде как помирились после нашей ссоры в свадебном салоне. В один из вечеров, когда я точно знала, что Шери пойдет на пилатес, я заехала к нему домой и извинилась за грубость. Потом я рассказала ему, что хочу повторить тот год, который провела за гра- ницей.

Удивительно, но папа воспринял новость о моем внезапном путешествии абсолютно спокойно. Как человек разумный и логичный, он, професор математики, вряд ли бы одобрил такое: внезапно бросить высокооплачиваемую работу и отправиться бог знает куда. Но когда я сказала ему, что хочу вспомнить, каково это – снова влюбиться, он только кивнул. В глазах его блеснуло какое-то чувство, которое осталось невысказанным. И все. Никаких вопросов, никаких споров, он просто сунул мне пачку денег и сказал, что любит меня.

Впереди замаячил терминал Е, и папа припарковал свою машину прямо у обочины. Другие машины и их водители обходили «папмобиль» стороной, словно его вмятины и коррозия были заразны. Мы все вылезли из автомобиля, и папа схватил мой чемодан.

– Ты ничего не забыла? – спросил он.

Я посмотрела на свой небольшой чемодан на колесиках и большую сумку.

– Проверила и даже перепроверила. Все на месте.

– Хорошо, тогда мы не будем тебя задерживать, – папа некоторое время изучал мое лицо, словно запоминая его. Затем он кивнул головой в сторону Шери, и было ясно, что это значило. Я должна была как следует попрощаться с его суженой.

Шери стояла на тротуаре рядом с моим чемоданом, и вид у нее был такой, будто она чувствовала себя в этот момент не на своем месте. Значит, нас таких было двое. Обнять ее? Приобнять? Пожать ей руку? Уф-ф, как же это было мучительно.

Я шагнула ближе, желая поскорее покончить с этим. Шери взглянула на меня, нервно улыбаясь. Она была миниатюрной брюнеткой с большими карими глазами и заостренным подбородком, немного похожая на подростка. Я раскинула руки, давая понять, что хочу обнять ее.

Шери оживилась и подалась ко мне навстречу. К сожалению, движение наше вышло несогласованным, и когда я наклонилась, мы чуть не стукнулись лбами. Мы одновременно попятились и неловко похлопали друг друга по плечам. Попытка не удалась, и мы обе выглядели огорченными и слегка помятыми, будто вырвались из толпы футбольных фанатов, но это было не важно. Судя по ухмылке моего отца, он был доволен нашими усилиями.

Папа притянул меня к себе и по-медвежьи обнял, чмокнув в щеку.

– Я люблю тебя, орешек.

– Я тоже тебя люблю, папа, – сказала я. У меня перехватило дыхание, и я почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Но я сдержалась, так как не хотела никого расстраивать.

Повернувшись, чтобы обнять Аннабель, которая застегивала молнию на переднем кармане моего чемоданчика, я прищурилась:

– И что же ты там делала?

– Ничего, – воскликнула она, отскочив от моей сумки.

– Я тебя знаю, – сказала я. – Я знаю это лицо. Ты что-то задумала.

Я шагнула вперед и расстегнула молнию переднего кармана, выхватив из чемодана коричневый бумажный пакет, который я туда не клала. Бросив свирепый взгляд на Аннабель, я открыла его.

– Нет, не надо… – закричала она.

Слишком поздно. Яркая коробка презервативов выпала из пакета и приземлилась прямо у моих ног. Мы все стояли и с ужасом смотрели на эту «коробочку удовольствий». Ну, точнее, все, кроме Аннабель, которая неловко засмеялась, наклонилась, чтобы поднять коробку, засунула ее в бумажный пакет, а затем положила его обратно в чемодан.

– Да, хорошо, – папа кашлянул. – Приятно знать, что теперь ты полностью подготовлена.

– Ко всему, – согласилась Шери.

Они не смотрели друг на друга во время этого разговора, как будто боялись рассмеяться. Печально, что я не могла смотреть им в глаза.

Аннабель заключила меня в объятия, от которых у меня перехватило дыхание.

– Не возвращайся домой, пока все их не израсходуешь, – шепнула она.

Мои глаза округлились. Если моя беглая оценка была точной, в коробке было тридцать шесть презервативов. Учитывая нынешний застой в моей личной жизни, я, возможно, никогда не вернусь домой, если последую указаниям Аннабель. Однако я, естественно, и виду не подала.

Вместо этого я схватилась за ручку чемодана и направилась к раздвижным стеклянным дверям. Я помахала рукой, прежде чем скрыться внутри, и прокричала:

– Пока! Я люблю вас!

– Я тоже тебя люблю! – воскликнула Аннабель, подпрыгивая на месте, и ее длинные темные волосы рассыпались по плечам.

– Люблю тебя, орешек, – сказал папа. Он обнял Шери, как будто это было самой естественной вещью в мире. Как пара любящих родителей, они помахали мне на прощание. Все внутри меня протестовало против этой картины.

Я выдавила из себя улыбку, притворяясь, будто все прекрасно, хотя в глубине души чувствовала, что все очень плохо и ничто не может это исправить – даже гигантская коробка презервативов.

Выйдя из дублинского аэропорта, я должна была сесть на рейсовый автобус до железнодорожного вокзала Хьюстон. От резкой смены часовых поясов я валилась с ног.

Путь пролегал через весь город и занял около часа, так что я успела поспать. Затем была трехчасовая поездка на поезде, и поздним утром я оказалась в Килларни[9] с его знаменитыми разноцветными домиками.

На станции Килларни я проверила телефон, чтобы узнать, получил ли отец сообщение о том, что я прибыла в Ирландию. Он его прочел, в ответном сообщении было полно счастливых смайликов и воздушных поцелуев – непохоже на моего сдержанного папу. Мне определенно требовалось