– Порядок, эскадрон налицо, – сказал Марков. – Я-то уж подумал, что пропал. Отдел будто вымер после чумы. А тут такое дело – что твой пожар. Проточный переулок, – скомандовал он шоферу.

Шофер включил сирену и, взяв с места бешеную скорость, повел машину по осевой.

– Повезло вам, ребята, – сказал Марков, обернувшись, – сейчас будет выстрел в точку. И возне конец. Надо было только взяться, не разводя турусы.

Леонид так и представлял слово «оперативный» – скорость, быстрое решение и воля. Марков был точным выражением этого понятия. Оно было создано специально для него. И совсем не шло к Михееву. Михеев был чем-то обратным этому.

Марков первым вылез из машины, коротко бросил: «Понятых!» – это относилось к одному из сотрудников, – и быстро вошел во двор трехэтажного дома. Леонид едва поспевал за ним. У дверей с корявой цифрой «2» Марков резко нажал на кнопку звонка.

За дверью прошаркали, повозились, затем открыла старая женщина, спросила:

– Вам кого?

– Милиция, – коротко бросил Марков и, не задерживаясь ни секунды, прошел мимо, в глубь коридора.

У него, видно, было точное чутье. Не теряя времени на поиски, он коротко стукнул в четвертую справа комнату и, не дождавшись ответа, вошел. Леонид и второй сотрудник старались не отставать.

Там сидел, спустив с кровати ноги, высокий худой мужчина в трусах. Лицо его было заспанным и небритым. Он тер волосатую грудь и пытался продрать глаза.

– Здорово, Комар. Ты отличный партнер, и с тобой приятно работать. Ты изрядно поводил нас за нос. Дай лапу, Комар, я пожму ее с удовольствием, – звонким голосом произнес Марков.

Мужчина машинально протянул руку, и Марков от всей души ее тряхнул.

– В чем дело? – спросил мужчина, тревожась.

– В чем дело, Комар? Ты спрашиваешь, в чем дело? Не валяй дурака. Ты смелый человек, и тебе это ни к чему, – громко и взволнованно сказал Марков, расхаживая по комнате.

Он походя хлопнул мужчину по плечу.

– Рано или поздно, но ты бы мне попался. От меня, Комар, не уйдешь.

– Зря это вы, гражданин начальник, – хрипло сказал Комар. Он прочистил горло и закончил: – Ей-Богу, зря. Завязано с пятьдесят четвертого. С тех пор ни разу. Как вернулся из лагерей, так все и завязал, начальник.

Марков возбужденно подмигнул Леониду – до конца не сдается мужик, ну, что поделаешь с ним, этакий изворотливый!

– Понятые здесь? – спросил Марков, становясь деловитым.

– Здесь, – отозвался из коридора отставший сотрудник.

Он привел с собой пару домохозяек. Они держали в руках по паспорту и опасливо косились на хозяина комнаты. Их, видно, нашли на кухне. Одна была еще в фартуке.

– Итак, понятые здесь. Приступаем, – бодро сказал Марков. – Маргасов! Предлагаю сдать орудия взлома добровольно. А также деньги, взятые на месте преступления, – официально заявил Марков и добавил обыденно: – Найдем, будет хуже. Знаешь сам.

Сидевший по-прежнему на кровати Маргасов втянул голову в плечи, дрожащими руками взял рядом с табуретки пачку папирос, стал, ломая спички, закуривать.

– Нет у меня ничего, начальник. Ничего нет. Ей-Богу, зря это, – пробормотал Маргасов.

Обыск начался. Марков сидел за обеденным столом, сортируя содержимое коробочек с бумагами, и то, что его особенно интересовало, складывал отдельно.

Леонид заглянул через его плечо, увидел справки, документы, старые письма.

– Зубов, занесите в протокол обыска и изъятия.

Марков отодвинул в сторону аккуратно сложенную им пачку бумаг, потер ладонью о ладонь, отряхивая пыль.

Бумаги потерлись от древности. Все они имели тюремное и лагерное происхождение. Леонид вопросительно взглянул на Маркова.

– Пиши, Леонид, пиши. Тут его сущность. Вся подноготная. – Марков постучал указательным пальцем по столу.

– Товарищ подполковник, полюбуйтесь. Еще один паспорт. Теперь их два.

Сотрудник протянул старый, измятый паспорт.

– В сорок восьмом брали меня. Он потерялся, а... – начал живо Маргасов.

– А потом нашелся. Верно я говорю? – иронически спросил Марков.

– Верно, – сказал Маргасов обреченно.

Но обыск ничего не давал. Стоило с такой помпой, оглашая город сиреной, мчаться за этим паспортом! Но Марков не терял присутствия духа. Он поражал Леонида выдержкой. Спокойно подвел итоги:

– Что еще осталось? Батарея отопления. За батареей проверено?

Это было пока «белое пятно» – место за батареей.

– Тайник, значит, там. Да и быть ему больше негде, – сказал уверенно Марков. – Товарищ Смирнова, кажется? Вы ближе всех. Попробуйте рукой, —обратился Марков к понятой.

Леонид перестал писать, поднял глаза и вместе со всеми уставился на батарею.

Наступила напряженная тишина. Женщина загипнотизированно смотрела Маркову в глаза и не шевелилась. Маргасов переводил тревожный взгляд с Маркова на женщину.

– Смелее, смелее, – подбодрил весело Марков.

Глядя Маркову в глаза, понятая пошарила за батареей одеревеневшей рукой – там что-то звякнуло.

– Железки, – сказала женщина, выдергивая руку.

– Ну, ну. Тащите смелей, – сказал Марков, не шевельнув и бровью.

Прошла минута. И на столе лежали полуметровый ломик, зубило с острым концом и молоток с обтянутой кожей головкой. Их венчали три четвертных билета, новенькие и хрустящие – только из банка. Немного мятые и в паутине.

Теперь центром внимания стал Маргасов. Тот вначале пытался делать круглые глаза, но потом безнадежно махнул рукой и всхлипнул. Он развозил слезы по щетинистым скулам, этот ловкач, легко входивший в чужие квартиры. Он, не дрогнув, обрушил страшный удар на голову актера, а теперь рыдал, точно ребенок.

– Кончай комедию, Комар, ты попался. Слезы тебе не идут, как и крокодилу. В машину его, ребята, и не спускайте глаз, – сказал Марков, завершая этим небрежно легким росчерком операцию, стремительно проделанную прямо на глазах у Леонида.

Марков поймал его восхищенный взгляд и, проходя к дверям, потрепал по плечу.

Пока он, Леонид, и все остальные с умным видом плутали где-то в стороне, заместитель Марков взял преступника. Но как он вышел на верный след, никто не знает толком. Леонид спросил об этом, когда они привезли Комара в угрозыск и вышли из машины, но Марков только улыбнулся и ответил загадочно:

– Симпатии, Зубов, симпатии. Поработай с мое, и появятся симпатии. Кое-где и кое у кого.

То, что взят, кто нужно, не было сомнений. На жале отмычки имелся излом, и след его был неповторимым. НТО подтвердил, что след отмычки один и тот же. На всей серии ограбленных квартир от Сретенки и до улицы Герцена. И там, где убит актер...