и упорно,

Арабам рубят руки, ребра, кости

И сквозь одежду в них вгоняют копья.

Зеленая трава красна от крови.

Арабы стонут: «Устоять нет мочи.

Французский край, будь Магометом проклят.

Твои сыны – отважней всех народов».

Марсилию кричат все мавры в голос:

«Король, поторопись подать нам помощь!»

CXXVI

Вот графа Оливье Роланд зовет:

«Мой побратим, согласны вы со мной,

Что пастырь наш Турпен – боец лихой?

Никто на свете не затмит его.

Разит он славно дротом и копьем».

Ответил тот: «Пора ему помочь».

И оба в битву поскакали вновь.

Удар их мощен, грозен их напор,

И все же христианам тяжело.

Когда бы вам увидеть привелось,

Как Оливье с Роландом бьют мечом,

Как мавров на копье Турпен берет!

Известно павших сарацин число –

И в грамотах и в жесте есть оно:

Их было тысяч свыше четырех.

Четырежды французы дали бой,

Но пятый был особенно жесток.

Всех рыцарей французских он унес.

Лишь шестьдесят от смерти спас господь,

Но сладить с ними будет нелегко.

Аой!

СХXVII

Роланд увидел – велики потери

И к Оливье такое слово держит:

«Собрат, я вам клянусь царем небесным,

Весь луг телами рыцарей усеян.

Скорблю о милой Франции я сердцем:

Защитников она лишилась верных.

Ах, друг-король, опора наша, где вы?

Брат Оливье, скажите, что нам делать?

Как королю послать о нас известье?»

Ответил граф: «Не дам я вам совета.

По мне, погибель лучше, чем бесчестье».

Аой!

СХXVIII

Роланд сказал: «Возьму я Олифан[79]

И затрублю, чтоб нас услышал Карл.

Ручаюсь вам, он повернет войска».

Граф Оливье ответил: «Нет, собрат.

Вы род наш осрамите навсегда.

Не смыть вовек нам этого пятна.

Не вняли вы, когда я к вам взывал,

А ныне поздно нам на помощь звать.

Бесчестьем было б затрубить сейчас –

Ведь руки вплоть до плеч в крови у вас».

«То вражья кровь!» – воскликнул граф Роланд.

СХXIX

Промолвил граф Роланд: «Ужасна сеча!

Я затрублю, и Карл сюда поспеет».

Ответил Оливье: «То нам не к чести.

Я к вам взывал, но внять вы не хотели.

Будь здесь король, мы гибели б избегли,

Но тех, кто с Карлом, упрекнуть нам не в чем.

Собрат, клянусь вам бородой моею,

Что, если вновь с сестрицей Альдой встречусь,

Она с Роландом ложе не разделит».[80]

Аой!

СXXХ

Спросил Роланд: «Чем так вы недовольны?»

А тот ответил: «Вы всему виною.

Быть смелым мало – быть разумным должно,

И лучше меру знать, чем сумасбродить.

Французов погубила ваша гордость.

Мы королю уж не послужим больше.

Подай вы зов, поспел бы он на помощь

И не избегли б нехристи разгрома,

Король Марсилий – плена или гроба.

Нам ваша дерзость жизни будет стоить,

Теперь вы Карлу больше не помощник.

Вовек он не найдет слуги такого.

Вы здесь умрете, Франции на горе,

И наша дружба кончится сегодня:

До вечера мы дух испустим оба».

Аой!

СXXXI

Архиепископ спор услышал их,

Златые шпоры в скакуна вонзил,

Подъехал и с упреком говорит:

«Роланд и Оливье, друзья мои,

Пусть вас господь от ссоры сохранит!

Никто уже не может нас спасти,

Но все-таки должны вы затрубить.

Услышит Карл, неверным отомстит,

Французы маврам не дадут уйти.

Сойдут они со скакунов своих,

Увидят нас, изрубленных в куски,

Оплачут нашу смерть от всей души,

Нас приторочат к мулам на вьюки

И прах наш отвезут в монастыри,

Чтоб нас не съели свиньи или псы».

Роланд в ответ: «Умней не рассудить».

Аой!

СXXXII

Свой Олифан Роланд руками стиснул,

Поднес ко рту и затрубил с усильем.

Высоки горы, звонок воздух чистый.

Протяжный звук разнесся миль на тридцать.

Французы слышат, слышит Карл Великий.

Он молвит: «Наши с маврами схватились».

Но уверяет Ганелон в противном:

«Не будь то вы, я речь назвал бы лживой».

Аой!

СXXXIII

В свой Олифан трубит Роланд с трудом.

Превозмогает он тоску и боль.

Стекает с губ его густая кровь,

С натуги лопнул у него висок.

Разнесся зов на много миль кругом.

Услышали его в ущельях гор

И Карл, и все французы, и Немон.

«Я слышу Олифан, – сказал король. –

А раз Роланд трубит, там грянул бой».

«Какой там бой! – ответил Ганелон. –

Вы – человек и старый и седой,

А, как ребенок, говорите вздор.

Все знают, что Роланд ваш – сумасброд.

Как только спесь ему прощает бог!

Вас не спросясь, он взял когда-то Нопль[81].

Сразились с ним арабы у ворот.

Он изрубил их всех до одного

И вымыть луг водой велел потом,

Чтоб не узнали вы о битве той.

Теперь, наверно, зайца гонит он

Иль пэров потешает похвальбой.

Помериться с ним не дерзнет никто.

Вперед! Зачем задерживать бойцов?

До Франции идти им далеко».

Аой!

CXXXIV

Уста покрыты у Роланда кровью,

Висок с натуги непомерной лопнул.

Трубит он в Олифан с тоской и болью.

Карл и французы слушают в тревоге.

«Как долог