— Посмотри, мама, — закричала она, — я нашла новый дворец!

— Деточка, я мама только твоему папе, — встревожено сказала бабушка.

— Ах так! — закричала София. — Значит, только он один может называть тебя мамой?

Она столкнула дворец в канал и ушла. Бабушка села на веранде и стала мастерить из бальзового дерева Дворец дожей. Когда дворец был готов, бабушка раскрасила его акварельными красками и позолотила. София пришла посмотреть.

— Здесь, — сказала бабушка, — живут мама и папа со своей дочкой. Вот за этим окошком. Девочка только что выбросила в окно фарфоровую тарелку, и она вдребезги разбилась на площади. Как ты думаешь, что сказала на это ее мама?

— Я знаю, что сказала мама, — ответила София. — Мама сказала: деточка, ты думаешь, у меня очень много фарфоровой посуды?

— И что ответила девочка?

— Она сказала: дорогая мамочка, я обещаю тебе впредь выбрасывать в окно только золотые тарелки.

Они установили дворец на площади Святого Марка, и в нем зажили папа и мама с дочкой. Бабушка смастерила еще несколько дворцов. И тогда Венеция наполнилась жителями, они перекликались друг с другом через каналы. Ваш дом на сколько сел в воду? Моя мама говорит, что не больше, чем на тридцать сантиметров. А, это неопасно. А что твоя мама готовит сегодня на обед? Моя мама жарит окуней…

На ночь все укладывались спать друг подле друга, и было слышно только, как муравьи ползают по мостам.

Бабушку все больше захватывала игра. Она построила гостиницу, тратторию (Ресторан, трактир) и башню с часами и маленьким львом наверху. Бабушка не без труда вспоминала названия улиц, ведь много лет прошло с тех пор, как она была в Венеции. Однажды в их Большой канал забрался зеленый тритончик, так что транспорту приходилось делать большой крюк.

Вечером полил дождь и ветер сменился на юго-восточный. По радио объявили понижение давления и шесть баллов по шкале Бофорта (Условная шкала для оценки силы ветра в баллах.), но никто не обратил на это особого внимания. Однако, проснувшись ночью, как обычно, бабушка прислушалась к дождю, барабанившему по крыше, и, вспомнив о городе на воде, забеспокоилась. Ветер усиливался, а между болотом и морем была лишь узкая полоска суши. Бабушка заснула и снова проснулась. Под шум дождя и волн она думала о Венеции и о Софии. Когда начало светать, бабушка встала, набросила поверх ночной рубашки непромокаемую накидку, надела широкополую клеенчатую шляпу и вышла из дома.

Дождь был мелкий, но земля успела пропитаться влагой и потемнела.

Вот теперь все пойдет в рост, рассеянно подумала бабушка. Крепко держась за свою палку, она двинулась навстречу ветру. Рассвет чуть брезжил, по небу плыли длинные ряды облаков, на темно-зеленой поверхности моря вскипали белые барашки. Бабушка окинула взглядом залитое водой побережье и вдруг на пригорке увидела бегущую Софию.

— Он утонул! — кричала София. — Она погибла! Открытая настежь дверь детской хлопала на ветру.

— Иди ложись, — сказала бабушка. — Сними с себя мокрую рубашку, затвори дверь и ложись. Я найду дворец. Обещаю тебе, что я найду его.

София ревела во весь голос и ничего не слышала. Бабушка взяла ее за руку, отвела в детскую и сама уложила в постель.

— Я найду дворец, — повторила она. — Перестань реветь и спи.

Бабушка закрыла дверь. Спустившись к берегу, она увидела, что болото превратилось в залив. Волны доставали до вереска на горе и откатывались назад в море, кустики ольхи торчали далеко в воде. Венеция затонула.

Бабушка долго стояла и смотрела, потом повернулась и пошла домой. Она зажгла лампу и, надев очки, взяла инструменты и подходящий кусок бальзового дерева.

Дворец дожей был готов к семи часам, как раз когда София проснулась и постучала в дверь.

— Подожди немного, — ответила бабушка, — сейчас сниму крючок.

— Ты нашла ее? — кричала София. — Она спасена?

— Разумеется, — ответила бабушка, — все в порядке.

Дворец был новехонький, сразу бросалось в глаза, что он не знает, что такое наводнение. Бабушка схватила с ночного столика стакан и вылила воду на Дворец дожей, потом, высыпав в руку содержимое пепельницы, потерла купола и фасад; все это время София колотила в дверь, требуя, чтобы ее впустили. Бабушка открыла со словами:

— Нам повезло!

София тщательно осмотрела дворец. Потом молча поставила его на ночной столик.

— Все как было, правда? — осторожно спросила бабушка.

— Тише, — прошептала София. — Я хочу услышать, что она там делает.

Некоторое время они стояли и слушали. Потом София сказала:

— Все в порядке. Мама сказала, что ночью был сильный шторм. Сейчас она наводит порядок, она ужасно устала.

— Понимаю, — сказала бабушка.

Не часто бывает такая тишь, чтобы даже маленькая моторная лодка доплыла до Кумлет, самой отдаленной шхеры Финского залива. Отправляясь в такое многочасовое путешествие, брали с собой еду на целый день. Кумлет — длинная шхера, издали похожая на два острова, два ровных хребта, с навигационной вышкой на одном и маленьким маяком — на другом. Берегового знака там нет. Когда подплываешь к этой шхере ближе, каменные хребты напоминают гладкие спины двух тюленей, соединенные длинным узким перешейком из гальки, обточенной морем до почти совершенной круглой формы.

Светло-голубое море отливало масленым блеском. Бабушка сидела в середине лодки под лиловым зонтом. Вообще-то она терпеть не могла лиловый цвет, но другого зонта не было, да к тому же этот хорошо сочетался с цветом моря. Из-за зонта они выглядели точно какие-нибудь дачники. В этот день им не надо было выбирать подветренную сторону, чтобы пристать к берегу, такая стояла тишь. Они выгрузили из лодки вещи и первым делом положили масло в тень. Камни под ногами были горячие. Папа воткнул зонт в трещину, чтобы бабушка могла отдохнуть под ним на надувном матрасе. Некоторое время бабушка следила за сыном и внучкой, которые удалялись каждый в свою сторону и вскоре стали казаться маленькими точками, движущимися по побережью. Тогда она вылезла из-под зонта, взяла свою палку и пошла в третьем направлении, предусмотрительно положив на матрас кофту и купальный халат, чтобы издали казалось, что она спит.

Бабушка спустилась к морю в том самом месте, где в прибрежных скалах зияло живописное ущелье. Даже в самый полдень ущелье покрывала тень, тянувшаяся до самого моря, — словно желоб, по которому сочилась темнота. Бабушка села и съехала с песчаного обрыва вниз — здесь можно было побыть наедине с собой. Она зажгла сигарету и окинула взглядом море, подернутое чуть заметной рябью. Лодка постепенно скрывалась из виду, уплывая за мыс: это папа огибал рифы, чтобы натянуть сеть.

— Вот ты где, — услышала она вдруг голос Софии. — А я искупалась.

— Холодная вода? — спросила бабушка. Снизу девочка казалась крошечным темным пятнышком на фоне яркого солнца.