– Это была тайская еда, ты сказал, – перебил эксперта Кнутас. – Вы нашли палочки для нее? Там же могла остаться ДНК.

– К сожалению, они лежали нетронутые в пластиковой упаковке. Хозяин дома и его гость или гостья использовали обычные столовые приборы, которые тщательно вымыты. Есть шанс, что именно преступник покупал еду и что персонал или какие-то свидетели в этом случае запомнили его или ее. Также вполне возможно, смерть наступила в результате несчастного случая и речь просто-напросто идет о неудачно закончившейся сексуальной игре. Ничего пока нельзя сказать определенно.

– Как обстоит дело с другими уликами? – поинтересовался прокурор.

– Если мы имеем дело с убийством, то преступник, он или она, к сожалению, оказался очень аккуратным и тщательно за собой прибрался, вымыл посуду и вытер все поверхности, к которым мог прикасаться. Даже помыл пол в спальне. В доме видно, где поработали тряпкой совсем недавно.

Прокурор кивнул, предлагая Сольману продолжать.

– Мы нашли хлыст под кроватью. Вероятно, именно его использовали в отношении Дальмана. Исследование места преступления будет продолжаться всю ночь, поэтому вполне возможно, у нас появятся новые находки.

Сольман вывел на экран следующие фотографии: жертвы под разными углами, спальни, где он лежал, кухни, гостиной.

– Что все это нам говорит о личности преступника? – вступила в разговор Карин. – Та тщательность, с которой прибрано в доме, я имею в виду.

– О чем ты? – спросил Ларс Норрбю.

– Ну, если имел место несчастный случай, то есть сексуальная игра зашла слишком далеко, то человек, по неосторожности убивший Хенрика Дальмана, наверное, должен был находиться в шоке, сильно нервничать. Неужели в подобной ситуации можно сохранить холодную голову, мыслить рационально и прибраться за собой самым тщательным образом? Разве это не подтверждение, что речь идет о заранее спланированном убийстве?

– Да, пожалуй, ты права, – произнес Кнутас задумчиво и потер рукой подбородок.

Он смотрел на Карин дольше, чем требовалось.

«Как все обстояло бы, – подумал он, – если бы мы и далее оставались просто коллегами и никем больше?»

Так ситуация выглядела почти двадцать лет, но сейчас их связывали более тесные отношения. Каким-то образом это еще не укладывалось в голове. Словно не касалось его. Как будто в нем уживались два человека. Он быстро заставил себя вернуться к реальности, к вопросу Карин. Не то сейчас время, чтобы философствовать о превратностях судьбы.

– Давайте на время остановимся на предположении о заранее спланированном убийстве, – продолжил Кнутас. – Что говорит в пользу данной версии?

Задав вопрос, он обвел взглядом коллег, своих ближайших помощников, с которыми работал рука об руку. Взглянул на каждого из них. На эксперта Эрика Сольмана с огненно-рыжими волосами и кипучим темпераментом. Представительного пресс-атташе Ларса Норрбю, всегда корректного и чуточку угрюмого, которому Кнутас верил как самому себе. Прокурора Биргера Смиттенберга, продолжавшего трудиться, пусть и не на неполную ставку, хотя его возраст приближался к семидесяти. Более дотошного и преданного своему делу человека едва ли можно было представить. И наконец, инспектора Томаса Виттберга, их собственного полицейского ловеласа и сердцееда, в прошлом убежденного холостяка, какое-то время назад наконец расписавшегося с юной делекарлийкой, которая проводила отпуск на Готланде и была в два раза моложе его. Встретившись с ней, он налег на занятия спортом, отрастил бороду и стал носить еще более тесные, чем раньше, футболки, чтобы выставить напоказ свое хорошо тренированное тело. Словно хотел компенсировать возраст мышцами, отвлечь внимание от седых волос и очков для чтения кубиками на животе и огромными бицепсами.

«Это выглядело не лучшим образом», – подумал Кнутас, но он сам тоже ощущал разницу в возрасте между собой и Карин. Она была на двенадцать лет моложе, и сегодня его более чем ранее раздражал каждый новый седой волос, каждая морщина и все другие внешние признаки старения. Особенно его задевала отличная физическая форма Карин. Когда он жил со своей ровесницей Лине, его никогда не мучили подобные мысли. В следующую секунду он проклял сам себя. Что, черт возьми, с ним происходит? Он в разгар первого совещания, касавшегося нового расследования убийства, которое сам вдобавок вел, думал неизвестно о чем. Надо взять себя в руки. Он остановил взгляд на Виттберге, как раз начавшем отвечать на заданный им вопрос. Мог видеть, как двигались губы коллеги.

– Место встречи, без сомнения, удачно выбрано для намерения лишить кого-то жизни, – сказал Виттберг. – Вдалеке от посторонних глаз, где мало постоянно живущих соседей. Из приезжающих на лето пока еще почти никто не появился. Никаких свидетелей. Если преступник имел автомобиль, он легко мог припарковаться немного в стороне, где никто не обратил бы на него внимания. Убийство произошло в доме у жертвы, и никого другого там не ждали. Убийца мог спокойно уничтожить все следы своего пребывания, не опасаясь, что ему помешают, а потом с легкостью незаметно исчезнуть. И если это женщина, способ действия выбран идеально. Обманом заставить мужчину поверить, что он получит вожделенный секс, зафиксировать его наручниками в кровати, так что он и не подозревал об опасности, а потом избавиться от улик, без необходимости куда-то тащить тяжелое тело. Тогда также понятно, почему нет никаких следов борьбы. Как он мог бы сопротивляться с руками, соединенными над головой, и связанными ногами?

– Точно, – согласилась Карин. – Что нам известно об этом Хенрике Дальмане? У него, пожалуй, хватало интрижек на стороне.

– Мы пока не смогли допросить его жену, она слишком шокирована, – сказал Кнутас. – Надеюсь, нам удастся встретиться с ней завтра.

– А сосед, нашедший его? Они же были большими друзьями? – поинтересовался Норрбю.

Кнутас достал бумагу из лежавшей перед ним на столе папки, опустил очки со лба на нос и быстро пробежал глазами протокол допроса.

– Ну, он не сказал ничего относительно побочных связей Хенрика Дальмана. Однако, зная что-то, вряд ли стал бы лгать на сей счет.

– У нас есть какие-то улики, свидетельствующие о том, что преступником могла быть женщина? – спросил прокурор Смиттенберг.

– Отпечатки обуви, найденные нами в саду, – вклинился в разговор Сольман. – Земля была сырой, но ночью обошлось без дождя, что облегчило нашу работу. Во-первых, мы нашли следы обуви самой жертвы, во-вторых, соседа. И кроме того, есть еще один отпечаток, судя по всему, женских туфель на высоком каблуке, сорок первого размера. С ним нам предстоит разбираться подробней, но, похоже, мы имеем дело с обувью с тонким каблуком, а такую вряд ли носят мужчины.

– Если он, конечно, не был переодет, возможно, трансвестит, – возразила Карин. – Длинные волосы, пожалуй, тоже могут указывать на это.

– Что относительно мобильника и компьютера жертвы? – поинтересовался Виттберг.

– Телефон мы не нашли, и ноутбук, который он имел с собой, тоже отсутствует. Зато есть стационарный аппарат в доме в Висбю и айпад, оставшийся в автомобиле. Ими занимаются в срочном порядке. Кроме того, мы затребовали распечатку звонков на мобильный у фирмы «Телиа», но пройдет несколько дней, прежде чем мы ее получим.