после толчка.

– Она что-нибудь уронила?

Он качает головой:

– Я наскоро поискал, но, не считая шарфа, ничего.

Леон кивает на упакованный в пакет кусок ткани:

– Где именно он лежал?

– На траве с той стороны балюстрады, но, думаю, он мог с такой же вероятностью слететь с девушки, когда она падала.

Элин осматривает шарф в пакете. Он с ярким узором – современный абстрактный рисунок со смелыми брызгами розового и зеленого.

– Больше ничего не нашел?

– Только вот это… – Он указывает сквозь балюстраду. – Участок травы примят. Похоже, там лежало что-то тяжелое.

– Тяжелее шарфа?

– Да, и в любом случае вмятина в другом месте, чуть дальше, чем лежал шарф. В отсутствие ветра или дождя трава не расправилась. Не могу с уверенностью сказать, что след появился этой ночью, но за несколько дней трава уже восстановилась бы.

– Есть предположения?

– Ну, это что-то маленькое и квадратное. Может быть, она что-то выронила при падении. А это что-то отлетело в сторону.

– Пришлю Рейчел, чтобы она посмотрела. – Элин колеблется: – Ладно, продолжай дальше сам. Пойду поговорю с человеком, который ее обнаружил.

Стягивая спецкостюм и бахилы, Элин замечает, что зевак стало больше и персонал даже отгоняет их от ресторана. Она обходит их сзади и идет к Фарре, сидящей рядом с пожилым человеком. Они тихо переговариваются.

Фарра поднимает взгляд:

– Элин, это Майкл Циммерман. Я сказала ему, что ты хочешь с ним побеседовать.

Майкл робко улыбается. Внимание Элин привлекают его поразительные глаза с тяжелыми веками, их бледно-голубой цвет похож на небо, еще не успевшее стать более насыщенным. Мужчине хорошо за шестьдесят, и, судя по глубоким морщинам на его лице и неухоженной бороде, это бывший серфер, родившийся и всю жизнь проведший на побережье. Уилл назвал бы его морским волком.

Сев напротив, Элин вытаскивает блокнот.

– Майкл, я понимаю, это непросто, но надеюсь, вы расскажете о том, что случилось утром. Начнем с того, где вы находились до того, как ее нашли.

Он кивает, поднимает лежащую на столе рядом с ним кепку, словно хочет надеть, а потом снова кладет. Козырек выгорел на солнце, на нем следы соли.

– Я встал около пяти утра, как обычно, у меня была ранняя смена. Я занимаюсь окончательной проверкой всех общественных зон, смотрю, везде ли чисто. Невозможно гарантировать, что ночная смена ничего не пропустила или что гости не гуляли всю ночь и не насорили…

Он поднимает голову, пытаясь поймать взгляд Фарры в подтверждение, что от постояльцев можно ожидать чего угодно, но она смотрит в телефон.

– В котором часу это было?

– Сразу после шести. Я закончил уборку в ресторане и подошел к павильону для йоги. Я поднимался по лестнице, когда заметил какую-то ткань с другой стороны балюстрады. Яркая, не пропустишь.

Майкл снова берет в руку кепку, теребит ее пальцами. Этот жест кажется Элин странно знакомым, словно она уже видела, как это делает Майкл или кто-то другой.

– Продолжайте, – мягко говорит она.

– Я подошел ближе, чтобы подобрать этот предмет, и тут… – Он облизывает губы. – Тогда-то я ее и увидел – там, на скалах. Я сразу понял, что она… – Он на секунду умолкает. – Меня стошнило, вы, наверное, видели, но как только я взял себя в руки, то сразу позвонил 999, а потом Фарре.

– А во время смены вы больше не заметили ничего необычного? Подозрительного? Никто не бродил там, где не должен?

– Во время смены нет, но…

Фарра вскидывает голову и бросает взгляд на него.

Майкл ерзает на стуле.

– Скорее всего, это не имеет отношения к делу, но на прошлой неделе ночью случилось нечто странное. Я проснулся по нужде, так бывает в моем возрасте. А когда ложился обратно в постель, то увидел, как кто-то бродит у скалы. Мне показалось это странным, в такое-то время.

– Вы это видели из помещения для персонала?

Он кивает.

– В котором часу это было, если поточнее?

– Часа в четыре или немного позже. У этого человека был фонарик, и он светил на скалу, как будто что-то искал.

– Наверное, это был кто-то из гостей, – небрежно говорит Фарра, поворачиваясь к Элин. – Некоторые фотографируют скалу по ночам. Понятия не имею зачем, когда едва можно что-либо разглядеть.

Майкл издает невеселый смешок:

– В таком месте я уже ничему не удивляюсь.

Элин чувствует мурашки по коже.

– Что это значит?

– Этот остров не может похвастаться блестящей репутацией, правда? Поймите меня правильно, конечно, здесь все изменили, но все равно что-то чувствуется, в особенности рано утром, когда вокруг ни души.

– Что именно чувствуется?

Элин наклоняется вперед. Ей не по себе.

– Что-то… недоброе. – Он нервно сглатывает. – Один постоялец несколько недель назад сказал то же самое.

– Правда?

Ей стоит усилий говорить ровным тоном.

– Да. Художник, который создал гобелен, висящий у стойки администратора, рассказал, что он ходил в старую школу – ту, которая сгорела. А потом приехал посмотреть на свой гобелен и узнать, как тут все, – продолжает Майкл. – Ему понравилось, но он сказал… – Он умолкает, на мгновение застыв в размышлениях. – Сказал, что до сих пор это ощущает, – наконец произносит он. – Зло.

Фарра качает головой, отметая эту мелодраму, но, когда Элин благодарит Майкла, закрывая блокнот, ей не удается с той же легкостью отмахнуться от его слов. Чем дольше она тут находится, тем сильнее ощущает присутствие какой-то темной силы, стоящей за всеми этими историями.

Нечто, присущее самому острову.

– Позже нам понадобится официальное заявление, но пока это все. Еще раз спасибо.

Забирая сумку, Элин замечает идущего к ним мужчину. Он останавливается рядом с Фаррой и шепчет ей что-то на ухо.

Фарра поворачивается:

– Это Джастин Мэтьюз, глава службы безопасности. Он нашел записи с камеры у павильона. Я точно не знала, есть ли там что-то поблизости, но как оказалось, есть.

Уже хорошо.

– Можно посмотреть прямо сейчас?

– Конечно.

Но стоит ей сделать несколько шагов, и она слышит шорох гравия.

Кто-то тянет ее за руку. Элин разворачивается и видит за спиной Майкла, стоящего слишком близко.

Он крепче сжимает ее руку.

– То, что я вам сказал… – бормочет он. – Все это правда. Человек, который мне это рассказал, был прав. Есть в этом месте какое-то зло. Будьте осторожны.

16

Уже одевшись и умывшись, Хана зачесывает волосы в хвост, который вечно растрепывается, потому что волосы слишком короткие. Лиам называл их «пушком», ероша кончики. Хорошая попытка, Хана, только неудачная.

Она переделывает хвост, сует ноги в сандалии и идет в коридор. В комнату из гостиной просачивается аромат кофе,