– А какие еще сеньории есть в королевстве? – спросил Робер, желая продолжить разговор. – И кто ими владеет?

– Все не перечесть, – охотно ответил брат Анри. – Но самых крупных, которые подчинены только королю, пять. Это Цезарейское графство, про которое я уже упоминал, затем Сидонская сеньория на севере, княжество Галилейское, графство Яффы и Аскалона, и сеньория Трансиордании, Крака, Монреаля и Сент-Абрахама. Сидоном владеет Рено из семьи Гранье. Галилеей правит род Сент-Омеров, сейчас в Тивериаде сидит Рауль из этого славного семейства. Яффа и Аскалон – вотчина могущественного клана д'Ибеленов, старший из которых – Жан, бальи королевства. В Трансиорданской сеньории хозяева менялись не раз, и самым знаменитым среди них был Рено де Шатийон, которого сарацины прозвали "франкским демоном". После его гибели под Хаттином земли долгое время были под прямым управлением короля Онфруа, а потом их отдали сыну Рено, Жослену Храмовнику. Но он только хранитель и защитник. В будущем фьеф отдадут как приданое младшей сестре короля, Марии, которой сейчас восемь лет.

Нарисованная картина очень напоминала привычные по Европе порядки: запутанное право наследования, склоки между родичами, и ситуация, при которой сильный всегда найдет возможность вырвать фьеф у слабого.

За разговорами рыцари и не заметили, как достигли Цезареи. Стены города уже виднелись впереди, а вокруг, сколько хватало глаз, тянулись возделанные поля и рощи. Воздух был сырой и затхлый.

– Говорят, что в этом городе после штурма генуэзцы захватили Святую Чашу! – вступил в разговор брат Гильом. – Ту самую, из которой пил Спаситель на Тайной Вечере.

– Не могу поверить в то, что вы, брат, – проговорил брат Анри сурово, – верите всяким басням, достойным только того, чтобы вилланы тешили ими детей! Расскажите лучше нам, чем знаменита Цезарея!

– О, с легкостью! – брат Гильом с радостью ухватился за возможность выпутаться из неловкого положения. – Первым архиепископом города стал сам Святой Петр! Сменил его на этом посту бывший центурион Корнелий, от времен которого еще и сейчас осталась часовня.

– Откуда вы столько знаете о святых местах? – поинтересовался Робер.

– Очень давно, – с усмешкой ответил брат Андре, – еще молодым рыцарем, он сопровождал караваны паломников по королевству и побывал почти во всех его городах. Видит Господь, я не помню лучшего знатока Леванта, чем брат Гильом!

Южнее Цезареи местность потянулась совершенно пустынная. Несколько раз встречались конные разъезды, состоящие из рыцарей и туркополов под королевским знаменем. Лейтенант[75]одного из таких разъездов предупредил брата Анри:

– Будьте осторожны. Три дня назад неверные напали на большой караван у Наблуса.

– Не бойтесь, мы можем за себя постоять, – ответил предводитель тамплиеров.

– Как же так? – поинтересовался Робер. – Откуда здесь неверные, разве мы не в самом центре христианских земель?

– В центре, – кивнул брат Анри. – Но помни о том, что отсюда до Иордана чуть больше двадцати лье. Всю реку не перекроешь. Сарацины переходят ее и малыми отрядами проникают внутрь королевства. Обходят города и замки, и даже нападают на караваны. В последние годы они совсем осмелели…

На ночь остановились у небольшой речушки, текущей с востока. Она впадала в море у небольшой бухты, со всех сторон ограниченной скалами. Выставленные полукругом повозки прикрыли лагерь со стороны дороги.

Запылали костры, зашипела поджариваемая на углях баранина.

После трапезы и вечерней молитвы брат Анри распределил караулы. Роберу выпало дежурить в самое неудачное время – после первого часа молитвы и до утрени[76]. Первым на пост отправился брат Андре с несколькими сержантами и туркополами.

Завернувшись в шерстяное покрывало, Робер улегся у одного из костров. Ночи в Святой Земле, несмотря на знойные дни, были прохладными. Неподалеку шумело море, фыркали и переступали копытами привязанные кони, изредка подавал голос какой-то из мулов. Вслушиваясь в эти равномерные звуки, молодой рыцарь уснул.

Когда его разбудили, небо на востоке уже начало светлеть. Но скалы и лагерь покрывала полная тьма.

– Следите за скалами, – сказал Роберу брат Гильом, занимая его место у почти прогоревшего костра. – Сарацины могут попробовать подкрасться под их прикрытием.

Звезды медленно двигались по небосклону, утренний холодок приятно щекотал лицо, и неудержимо хотелось спать. Два дня в седле по дорогам Иерусалимского королевства не прошли бесследно. Веки наливались тяжестью, и точно черти тянули их вниз. Зевая, Робер крестил рот, и это ненадолго помогало. Но затем дрема вновь брала свое, и большого труда стоило держать глаза открытыми. Они закрывались сами.

Подняв веки в очередной раз, Робер с удивлением обнаружил, что узкая лощинка у северных скал, только что бывшая пустынной, наполнилась людьми. Всадники перемещались беззвучно, словно тени, и казалось, что они плывут над землей.

Вскрикнул кто-то из сержантов, несших стражу дальше к северу. И в этот же момент свистнула первая стрела. Крик оборвался.

– Тревога! – заорал Робер что есть силы, выдергивая из ножен меч и прикрываясь щитом.

Он успел вовремя. Рукой ощутил удар, а когда опустил щит, то в нем засела стрела с серым оперением.

Нападающие более не скрывались. С дикими криками они неслись прямо на лагерь, и розовые отблески восхода играли на обнаженных клинках. На ходу сарацины стреляли из небольших луков. Стрелы сыпались градом.

С тем, чтобы поднять тревогу, стража опоздала. В первые же мгновения многие, спавшие не под укрытием повозок, оказались ранены. Одна из стрел ткнулась в плечо брату Анри, и если бы не давняя привычка спать в кольчуге, то предводитель отряда получил бы рану.

А так благодаря его четким и своевременным командам порядок был восстановлен. Туркополы и сержанты, засев за повозками, начали ответную стрельбу, а рыцари выстраивались для атаки. Нескольких мгновений хватило оруженосцам, чтобы оседлать и снарядить коней.

Дикий визг за пределами лагеря не смолкал. Стрелы продолжали лететь, хотя уже не так часто.

– Похоже, они не поняли, с кем имеют дело! – сказал де Лапалисс, взбираясь в седло. Голос его из-под шлема звучал глухо. – Повозки – убрать! В шпоры!

Две специально поставленные повозки со скипом и лязгом отъехали в стороны, и колонна рыцарей вырвалась за пределы лагеря.

– Не нам! Не нам! Но имени Твоему! – полетел над пустынным берегом боевой клич Ордена.

Разбойники слишком поздно поняли, с кем свела их судьба. Они приняли караван за обычный купеческий и надеялись на неплохую добычу. Даже ответная стрельба их не испугала – ведь в каждом обозе есть охрана. Часть воинов спешилась, готовясь штурмовать лагерь, другие же оставались в седлах.