— Федорыч, привет, как дела и бла-бла-бла — о погоде, жизни, семье…

А он, видимо, был занят, и с трудом сохраняя вежливость, скупо и односложно отвечает — потом, не выдержав, говорит мне:

— Николаич, ты извини, я…

— Д-а-а, Федорыч, совсем забыл, заговорил ты меня, старик! Я ж на вскрытии… — ну и перечислил то, что нашел!

Мой визави чуть трубку от неожиданности не проглотил, услышав такое известие:

— Не врешь?

— Да ты что? Такими вещами не шутят!

— Ща будем, — и короткие гудки…

— Так вот, — хитро улыбаясь, сказал Сашка, — я только успел трубку положить, зайти в комнату отдыха и, не присаживаясь, выпить три глотка холодного кофе, а уже перед раскрытыми дверями морга, истошно скрипя плохо отрегулированными тормозами, остановилась ментовская «девятка». Судя по той скорости, с которой они прибыли, можно было думать о какой-то фантастической нуль-транспортировке, а не о банальной езде по улицам довольно сонного городка!

— Короче, ты получил маленькую моральную компенсацию за все свои терзания и переживания, да? — сказал Зенин. — А менты убийцу-то нашли? Или дело прекратили, так как пришли к выводу, что бабушка сама упала и накололась шеей о случайно торчащее из земли именно в этом месте шило?

— Да нет, не прекратили. В принципе, я до следующего лета так толком и не знал, чем все это закончилось. Сначала подозрение пало на 16-летнего внука бабушки, ведь они жили вдвоем. Однако это был маленький и довольно субтильный юноша, и, как посчитали, не способный нанести такой мастерский удар. Сами понимаете, что для такого удара нужен навык, нужна сила, нужны знания. Да и поведения был очень примерного. В общем, пацана, еще пока я был там, отпустили. А я уехал. В положенное время сдал экспертизу, и текущие дела так засосали, что и поинтересоваться было некогда. Пару раз дергался своему приятелю звякнуть, но не получалось…

Начальник розыска сам мне позвонил уже после майских праздников следующего года. Договорились о встрече, и он после обеда ко мне подъехал. Сели, налили по 50 граммов — сугубо для разговора.

— Ну, так что, Федорыч, как с тем случаем? …ну, где шилом бабушку? Раскрутили?

— Да! Ее внук убил.

— Серьезно? И доказуха есть? Или заставили признаться в том, что он не делал? Не темнуху же вешать себе на шею, а?

— Обижаешь, Александр Николаевич! И доказательная база железная, и все закреплено, да что толку-то?

— Все, давай рассказывай, не томи!

— Как ты помнишь, мы мальчишку отпустили еще, по-моему, при тебе? — и увидев мой кивок, продолжил: — Тогда мы стали отрабатывать другие версии, но все было впустую, темнуха нависала железная. Случай помог. Примерно через месяц мне позвонил начальник розыска из соседнего района — ну тот, что в 30 км от нас, помнишь? Ну так вот, он позвонил и сказал, что его опер случайно узнал у своей родственницы, что за пару месяцев до нашего убийства какой-то мальчишка купил у нее в магазине — она продавцом работает — два десятка… шил! По фотографии она уверенно опознала внучка. Ну, мы все, как положено, оформили и провели у него обыск. Нашли в сарае с десяток рукояток от шил, нашли полено, в котором застряли острия обломанных шил — это он тренировался, и арестовали его. Мальчишка запираться не стал и дал всю раскладку: и как тренировал руку, и как сначала вытаскивал из рукоятки острие, чтобы потом вставить назад, для того чтоб острие в позвонке и осталось, а рукоятка бы не торчала. Это он где-то вычитал.

— И что ему дали?

— А ничего. Судебно-психиатрическая экспертиза признала его невменяемым. Сейчас он лежит в областной психбольнице. Диагноз… — он открыл папку и прочитал по бумажке: — Шизофрения, галлюцинаторно-параноидная форма. И эта болезнь была единственным мотивом для убийства.

— Вот и вся история, что пришла мне первой на ум, — закончил Саша, однако Влад, недоверчиво покрутив головой, спросил:

— …и что, в родове у мальчишки были шизофреники?

— Да нет, коллеги, все проще и… гнуснее! Дело в том, что родной дедушка мальчика был его отцом…

Фу, ну и жуть, — сказал, слегка заикаясь, Юрка Осипов, — какие мерзости рассказываете, а еще судебные медики! Давайте, лучше я вам расскажу, как поехал на одно самоубийство, а попал совсем на другое?

— Давай, Юрий Николаевич, внеси свою лепту в повествование — так сказать, в нашу общую судебно-медицинскую «опупею»!

— Да, — согласно покивал Димка Соколов, — давай, мы доверчиво уши развесили…

Юрка, сухой, высокий, с классической интеллигентской рыжей бородкой, привычно пощипывая ее пальцами, прошелся по комнате:

— Однажды в субботу утром у меня дома раздался телефонный звонок. Звонил прокурор района Абумуслим Гусейнович (мы все его в неофициальной обстановке звали просто «Алик», ибо заковыристое имя-отчество уроженца Дагестана для нашего «расейского» уха и языка и звучало, и выговаривалось непривычно):

— Николаич, на «труп» надо бы съездить. В Балалае висельник!

— Ты что, Алик, совсем? С каких это пор эксперты вам для висельников понадобились? Или что, там… несоответствия какие-то имеются?

— Да нет, участковый ничего особого не сообщил.

— Не поеду, — и принялся «пузыриться» и «возбухать» по полной! Не хватало еще из петли повешенных извлекать. Этак скоро и на скоропостижников заставят ездить!

— Понимаешь, Николаевич, следователь у нас девочка совсем молодая, только что после универа, и это у нее первый самостоятельный выезд на «труп»! Надо помочь…

Ну, что ж, деваться некуда. Придется ехать. Я побурчал еще пару минут для приличия и спросил:

— Ладно, Алик, они на чем едут?

— Как обычно: на дежурке, на «уазике».

— Вы за мной не заезжайте, я на своей поеду. А то делов для меня — всего-то на 15–20 минут, а ждать, пока следователь все опишет да всех опросит — увольте. А так, приехал — продиктовал — уехал. Лады?

— Хорошо. Кто первый подъедет, тот и ожидает другого на въезде в деревню. Только прошу, Николаич, на этот раз без фокусов… не как в прошлый раз, ладно? — попросил прокурор, и мы оба рассмеялись.

А смеялись мы вот почему. Лет за пять до этого приехала в нашу прокуратуру девочка-следователь — сразу после универа. Гонор — выше небосвода, выше даже, чем ее красный диплом. И поехал я с ней на «труп», который образовался потому, что во время употребления спиртосодержащих жидкостей в неумеренных количествах один дяденька стукнул другого дяденьку молотком по голове. Стукнутый дядя не воспринял таких неожиданных изменений в организме и умер — от огорчения, должно быть. Так вот, приехали мы на место, и следователь поставила все на строго официальные рельсы — и принялась делать так, как в учебниках написано, и ни шагу в сторону. Вот дошла — примерно через часок — очередь и до меня: