— А Испания? — поинтересовался Луи.

Эта проблема весьма волновала французское общество, ибо, хотя Ришелье и удалось расширить границы королевства, присоединив к нему Артуа, Руссильон и несколько городов на востоке, армия Австрийского дома — самая сильная в Европе — по-прежнему хозяйничала в стране, и в частности, на севере, во Фландрии. Но если вновь начнется война, она потребует введения новых налогов! Иначе из каких денег платить солдатам?

— Ох уж эта Испания! — вздохнул прокурор. — Вечное пугало и вечно нерешенный вопрос. В течение двух лет Габсбурги постоянно пытались поставить ультрамонтанов во главе французского государства, но, к счастью, все их интриги и за говоры провалились и захлебнулись кровью. И они поняли, что навязать нам свою волю можно только силой.

— А это очень просто: если испанская армия из Фландрии двинется на Париж, никто не сможет ее остановить, — подал голос Гастон.

Над столом повисла тяжелая тишина. Франция разорена, и новая война не принесет стране ничего, кроме бедствий и страданий. Не имело смысла обсуждать то, что понимали все. Дабы не завершать обед на столь печальной ноте, Бутье решил сменить тему и обратился к Луи:

— Поговорим лучше о вас. Я знаю, король пожаловал вам дворянскую грамоту и титул шевалье. В Лувре только о вас и говорят, но никто не знает, почему вам была оказана такая честь. Ваш отец не пожелал мне ничего объяснять, так, может, вы сами мне все расскажете?

— Боюсь, что нет, — мрачно ответил Луи. — Платой за титул служит мое молчание. Быть может, когда-нибудь эта история будет предана гласности…

Бутье лукаво и вместе с тем понимающе улыбнулся. На самом деле подоплека произошедшего была ему отлично известна.

— Честно говоря, я ожидал подобного ответа, — заметил он. — Тогда расскажите нам о вашем новом поместье в Мерси, станете ли вы теперь богатым землевладельцем?

— Увы, в этом я сильно сомневаюсь, — усмехнулся молодой человек. — Сегодня я узнал, и мэтр Байоль может это подтвердить, что поместье Мерси пустует по крайней мере лет сто. Владение принадлежало короне и приносило слишком мало дохода, чтобы поддерживать его в порядке, а войны, которых за истекшие сто лет было немало, довершили его разорение. Отстроить заново руины замка, сделать урожайными за брошенные земли, восстановить дороги и мосты обойдется в такую сумму, какой не располагаю не только я, но и мы все здесь, вместе взятые.

— Но, полагаю, ты не пал духом, — вступила в разговор госпожа Фронсак, бросая в сторону сына исполненный любви взор. — Если нам чего-то недостает, Господь нам поможет, а тебе нужно самому осмотреть поместье и составить собственное впечатление…

— Согласен! — поддержал ее Фронсак-отец, поднимая вверх нож для чистки фруктов. — Этот подарок — свидетельство королевского благорасположения, и мы сумеем распорядиться им. Черт побери, Фронсаки, в конце концов, не нищие!

Луи промолчал, но, понимая, что отступать некуда, согласно кивнул:

— Хорошо, тогда я предлагаю совершить поездку как можно скорее, еще до февральских холодов, и выехать, как только позволит погода. Правда, для такого путешествия нужно найти более просторную карету, чем наша.

— Можно воспользоваться службой Сен-Фиакр, — бесцветным, лишенным интонаций голосом предложил главный письмоводитель Байоль. — Они дают внаем экипажи не только для поездок по Парижу, но и большие кареты для многодневных загородных прогулок, и даже готовы предоставить своего кучера.

— Отличная мысль, — одобрил Луи. — Пошлем вперед Никола и Гофреди, они возьмут нашу карету и отвезут все необходимые вещи, постели и еду и подготовят замок к нашему приезду. Но приготовления займут какое-то время.

— Предлагаю после обеда пройти ко мне в кабинет и обсудить предстоящую поездку, — предложил Пьер Фронсак: идея осмотреть владения сына очень увлекла его. — Поедете с нами, Гастон? — поинтересовался он.

— Увы, нет, мне предстоит расследовать одно чрезвычайно сложное дело. Луи уже основательно помог мне, но, к сожалению, расследование требует моего постоянного присутствия. Поверьте, мне действительно очень жаль.

Он вдруг задумался, словно в голову ему пришла важная мысль, и как бы между прочим произнес:

— А почему бы вам не пригласить Жюли де Вивон? Ей гораздо больше пристало поехать с вами.

И все немедленно с ним согласились.

— Решительно вы все предусмотрели, — сдался Луи. — В таком случае завтра я поговорю с Жюли и ее опекуншей, маркизой де Рамбуйе, а потом обсужу детали с братьями Бувье и Гофреди. Вам, Байоль, я поручаю позаботиться о карете, а когда мы уедем, вы останетесь сторожить контору. Впрочем, мы вернемся, самое большее, через три дня.

Остаток вечера говорили только о предстоящем путешествии. По тем временам преодолеть пятьдесят километров в разгар зимы было весьма непросто. Такая поездка занимала целый день, причем условия были далеки от комфорта, а дороги отнюдь не безопасны. Поэтому решили, что Гофреди, закаленный воин, сразивший не один десяток немецких рейтар, вместе с Гийомом Бувье поедут верхом следом за каретой, а Никола и Жак отправятся накануне, чтобы подготовить замок к прибытию господ. Антуан Малле останется дома и в отсутствие хозяев обеспечит безопасность конторы Фронсаков.

На следующее утро в доме Фронсаков началась суета, обычная при сборах в долгое путешествие. Мнения слуг, упорно именовавших владение Луи «замком», разделились: одни говорили, что теперь их отправят в «замок», другие утверждали, что для «замка» хозяева наймут новую прислугу. Но так или иначе, все предвкушали грядущие перемены: любой человек, чья жизнь размеренна и упорядоченна, всегда втайне жаждет перемен.

* * *

Утром во вторник к жуткому холоду, ставшему полновластным хозяином Парижа, присоединился северный ветер, проникавший буквально в каждую щель. Но отъезд, назначенный на четверг, решили не откладывать. Лучше путешествовать, когда кругом все замерзло, нежели под проливным дождем. Никола Бувье с отцом уехали вперед, чтобы приготовить жилище к приезду Фронсаков. По совету Жака Бувье они отправились не в карете, а взяли телегу.

— Понимаете, — объяснял Жак, — в телеге, конечно, возница рискует изрядно замерзнуть, зато в нее можно сложить гораздо больше нужных вещей.

Предложение было принято; теперь появилась возможность захватить с собой в Мерси не только необходимую на два дня провизию, но и кое-какие старые вещи: мебель, матрасы, одеяла, белье. Тогда в следующий раз вещей придется везти уже значительно меньше. Следуя вновь принятому плану, женщины принялись разбирать утварь на чердаке и в сарае, чтобы отобрать наиболее пригодную для загородного жилья, в то время как мужчины проверяли готовность кареты для дальнего путешествия и осматривали, в порядке ли подковы у обеих лошадей. Не забыли и об оружии. Так как хозяйственные заботы обошли Луи стороной, ему оставалось только нанести визит маркизе де Рамбуйе, что он и намеревался сделать после полудня. Несмотря на предстоящее путешествие, мысли его постоянно возвращались к маркизу де Фонтраю: интересно, маркиз все еще в Париже или уже покинул столицу? И зачем ему убивать комиссара полиции? Чего добивается д'Астарак? Фронсак выстраивал версии, но все они рушились, не выдерживая столкновения с реальностью. Одно он знал точно: все заговоры и интриги, в которых участвовал маркиз, были направлены на подрыв королевской власти, а, судя по отзывам, Фонтрай был настоящим мятежником и даже хотел устроить революцию, такую, какая сейчас раздирала Англию.[20]Всюду перешептывались, что Фонтрай — о ужас! — республиканец!