Она покачала головой, запустила пальцы в седые волосы. Мне нравится, что она носит прическу «боб», а не коротко стрижется, как все мои знакомые женщины, которым перевалило за семьдесят. В моей тете все необычно, даже имя. В детстве я как-то спросила, почему ее назвали Би, и она ответила, что похожа на пчелу: милая, но с опасным жалом[3].

Еще немного помолчав, Би вздохнула.

— Прости, дорогая, — сказала она отстраненным голосом. — Не то чтобы не нравится. Просто тебе нужно быть осторожнее со своим сердцем. Когда-то я очень сильно страдала, и мне бы не хотелось, чтобы с тобой случилось то же самое, особенно после всего, что ты пережила.

Она попала в точку. На острове я спасалась от сердечных переживаний, от которых не скрыться в Нью-Йорке, и не стоило подвергать себя новой опасности. Тем не менее, Аннабель считала, что мне нужно научиться принимать все происходящее как данность, не задавая слишком много вопросов и не пытаясь редактировать, словно неудачное предложение в тексте. Ладно, в этом марте моя жизнь будет спонтанным письмом, решила я.

— Пообещай, что будешь осторожна, — ласково попросила Би.

— Постараюсь, — ответила я, надеясь, что мне это удастся.

Грег заехал за мной на двадцать минут позже, чем мы договаривались. Я вспомнила все те давние летние месяцы, когда он не приходил к тарзанке или кинотеатру на берегу, хотя обещал. На какой-то миг мне даже захотелось, чтобы он не приехал. Смешно, что я вообще согласилась поужинать со своим школьным ухажером. Я вдруг запаниковала: «Кто так делает? Что я творю?» Затем на дороге сверкнули огни фар. Грег гнал, как будто пытался наверстать каждую потерянную секунду. Я схватилась за дверную ручку и глубоко вздохнула.

— Приятно провести время! — пожелала Би, помахав рукой.

Я вышла во двор и увидела, как Грег паркует автомобиль — тот самый старый голубой четырехдверный «мерседес», на котором ездил еще в школе. На машине возраст сказался сильнее, чем на самом Греге.

— Прости, что опоздал.

Он вышел из машины, нервно сунул руки в карманы, потом вытащил.

— Работы было невпроворот, еще и в самом конце смены. Помогал покупательнице найти вино «Шатонеф-дю-Пап». Она целую вечность не могла решить, какой год выбрать, восемьдесят второй или восемьдесят шестой.

— И на чем остановилась?

— На восемьдесят шестом.

— Хороший год, — сказала я с иронией.

Одно время я встречалась с мужчиной, который относился к выбору вина как к серьезной науке. Он вращал бокал, нюхал и делал первый глоток со словами «превосходный год» или «изумительный букет». Именно поэтому я перестала отвечать на его звонки.

— Ну да, хороший, — кивнул Грег, по-мальчишески улыбаясь. — Год, когда мы встретились.

Господи, неужели он помнит? Я сама почти забыла. Внезапно в моей памяти всплыло все.

Я была плоскогрудой четырнадцатилетней девчонкой со светлыми лохматыми волосами. Грег уже оканчивал школу и выглядел обалденно — загорелый красавчик, в крови которого бурлили гормоны. Он жил через несколько домов от Би. Не могу сказать, что это была любовь с первого взгляда, во всяком случае, для Грега. Но к концу лета я уже красилась, носила лифчики с пуш-ап эффектом, позаимствованные у Рэйчел, моей двоюродной сестры, и Грег впервые обратил на меня внимание.

— Отличный бросок, — заметил он, увидев на берегу, как я кидаю Рэйчел тарелочку «фрисби».

Я так удивилась, что ничего не ответила. Подумать только, со мной заговорил парень! Да еще и симпатичный! Рэйчел уронила «фрисби», подбежала ко мне и ткнула острым локтем в бок.

— Спасибо, — наконец выдавила я.

— Грег, — сказал он, протягивая мне руку.

Странно, что он не обратился к Рэйчел, подумала я.

Мальчишки всегда замечали ее первой, но по какой-то непонятной причине Грег смотрел на меня. Только на меня.

— Меня зовут Эмили, — пропищала я.

— Хочешь зайти ко мне сегодня вечером? — спросил он, придвинувшись ближе.

От него пахло лосьоном для загара. Мое сердце стучало так громко, что я едва расслышала продолжение.

— Придут мои друзья, будем жечь костер.

Я никогда не жгла костер. Мне показалось, что это что-то противозаконное, вроде курения марихуаны, но я все равно согласилась. Я бы пошла за этим парнем куда угодно, даже на незаконное сборище, где употребляют наркотики.

— Отлично, придержу для тебя место, — сказал Грег и подмигнул. — Рядом со мной.

Он вел себя дерзко и самоуверенно, и от этого нравился мне еще больше. Потом он повернулся и пошел к своему чарующе обветшалому дому, а мы с Рэйчел, открыв рты, уставились на мускулистую спину.

— Вот придурок! — оскорбленно заявила Рэйчел.

Я ошеломленно молчала. Симпатичный парень только что пригласил меня на свидание! Если бы я могла говорить, то наверняка бы сказала: «Нет, он классный!»

Грег обошел машину и открыл мне дверь.

— Надеюсь, ты голодна, — ухмыльнулся он. — Наверняка ресторан тебе понравится.

Я кивнула и заглянула в салон автомобиля. Смахнула с кресла засохший ломтик жареной картошки и села. Внутри пахло, как когда-то от Грега: пьянящей смесью аромата немытых волос, машинного масла и одеколона.

Грег дернул рычаг переключения скоростей и случайно задел меня.

— Ой, извини.

Я ничего не ответила, надеясь, что он не заметил, как моя рука покрылась гусиной кожей.

Ресторан находился меньше чем в полумиле от дома Би и, судя по забитой машинами парковке, пользовался популярностью. Грег повел меня по дорожке к вершине крутого холма, где возвышалось строение, похожее на искусно сделанный домик на дереве. Я достала из сумочки две таблетки аспирина и незаметно сунула в рот.

— Правда, здесь уютно? — осматриваясь, спросил Грег.

— Угу.

Меня одолевали сомнения, что я поступила правильно, согласившись на свидание.

Нас провели к столику в западной части ресторана.

— Я подумал, что мы успеем полюбоваться закатом, — с улыбкой заметил Грег.

Когда я в последний раз смотрела на закат? Не помню. А ведь для жителей острова Бейнбридж это самое обычное занятие, о котором ньюйоркцы давно забыли. Я улыбнулась Грегу и выглянула в окно. Тучи слегка разошлись, и сквозь просвет выглядывали два оранжевых солнечных луча. Официантка принесла бутылку выбранного Грегом красного вина и под нашими взглядами наполнила бокалы. Воздух будто слегка искрился от напряжения. Тревожная атмосфера, как выразилась бы Аннабель.

— Что-нибудь еще? — спросила официантка.

— Нет, — торопливо сказала я, одновременно с «все» Грега.