Алексей замер. Женщина явно пыталась ему о чем-то сказать, очень осторожно подбирая слова. Только он никак не мог понять, к чему она ведет.

— Еще твой взрослеющий организм мучает тебя, — запиналась Бельская, время от времени отводя от подростка глаза. — Ведь поэтому ты ухва… коснулся за … эти у Лизаветы, — она так и не смогла произнести ни слово «грудь», ни слово «сиськи», хотя имела в виду именно это. — Это непростой период… Знаешь, Миша еще раньше говорил об этом… Он говорил, что у него было также в его время. Понимаешь… Миша рассказывал, как помогли ему.

Она все никак не могла перейти к сути, все кружась около, да около. Женщина почему-то сильно взволновалась. То краснела, то бледнела. Дышала порывисто, не знала, куда деть свои руки.

— Алексей, — наконец, она собралась, сжала всю волю в кулак. — Если так получается, то я переговорю с Лизаветой. Предложу ей хорошие средства и полную конфиденциальность.

Алексей все еще не мог понять, к чему она ведет. О чем она хочет переговорит с горничной? Какие еще ей деньги собирается передавать? При чем тут конфиденциальность? Чтобы Лизавета молчала, что он напился? То же мне великая и ужасная тайна. Скорее всего дело было в чем-то другом.

— Я ее давно знаю. Она порядочная девушка, уже больше десяти лет у нас работает, — продолжала Бельская, видимо, полностью, справившись со своим смущением. — Она поможет тебе, сынок… Я вижу, что ты обратил внимание на ее… формы. Она справится.

Вот тут до него дошло, что она хотела сказать, так долго и витиевато подбирая слова. Охренеть! Мать хочет ему Лизавету в постель подложить, чтобы его в форму привести?! Вашу-то мать! Это что она могла себе такое вообразить, чтобы додуматься до этого?!

От удивления глаза из орбит полезли. На смех «пробивать» начало. Он только представил себе, как Бельская за ручку ведет горничную в ее форменном фартуке и белой косынке к нему в комнату, тут же глаза заслезились. Уже не смех, а ржание лезло из него. Сдерживался как мог, отчего гримасы на его лице сменялись одну за другой. Зубами скрипел, стараясь не начать ржать, как конь. Ну, как ему еще было реагировать на такое предложение?! Только так и никак иначе!

— Ты плачешь? Я обидела тебя? — ахнула женщина, разглядев красного от натуги сына. — Извини меня, мой мальчик. Я не хотела этого…, - Алексей уже кусал губу, сдерживаясь из последних сил. — Мне надо было самой догадаться, что это оскорбит тебя. Ты ведь так любишь цесаревну. Бедненький мой.

Бедняжка! Какого же она хорошего мнения оказалась о сыне. Подумала, что того до глубины души оскорбило её предложение. Ей стало так стыдно, как еще никогда до этого не было. Как она, вообще, могла только подумать, что ее Лешенька согласится на такое постыдное дело?! Как?! Ведь, это оскорбление его чести! Боже, какая же она оказалась дура! Получается, она не просто оскорбила его, а еще и унизила. Бельская вся похолодела в душе. Он любит, искренне, всей душой. Это самая чистая первая любовь, а она испачкала это чувство.

Словом, женщина себе такого напридумывала, что тут же разрыдалась. Не видя ничего, она вскочила с места и бросилась за дверь. Алексей же накинул на голову одеяло и… начал ржать. До слез, до колик в животе, до икоты, смеялся он. Снова и снова представлял, как халатик горничной укорачивается все сильнее и сильнее, а ее взгляды становятся все призывнее и призывнее. В какой-то момент, до него доходит, что идея Бельской является не такой уж и смешной. Организм тоже настойчиво сигнализировал ему об этом всеми возможными знаками и сигналами. Мол, хозяин ты ржать прекращай, а подумай хорошенько. Лизавета — женщина справная, в самом соку. Грех от такого отказываться. От таких мыслей начал заводится…

— Б…ь! Что-то совсем у меня крыша едет. Нужно окончательно завязывать со всеми своими соплями, — глубоко задышал Алексей, пытаясь успокоиться. — Проблем впереди вагон и малая тележка, а я горничную в пеньюаре представляю… Квазар, пень механический! Какого черта ничего не делаешь?!

В голове тут же возникло удивление, что явно и отчетливо транслировал искин. Ему был совсем не понятен этот запрос. Почему он ничего не делает? Он делает и очень даже много. На Алексея тут же обрушился нескончаемый поток сведений о его состоянии, физиологических параметрах, происходящих в организме изменениях, о продолжавшейся трансформации энергоканалов.

— Понял, понял. Хватит, — устав от мельтешения в голове ярких картинок и роликов, примирительно забормотал парень. — Подробнее давай про энергоканалы. Важнее этого сейчас и нет ничего. Учитель вчера весь вечер о них талдычил. Надеюсь, хоть с ними что-то хорошее. Черт побери, хоть так отвлекусь от Лизаветиных прелестей третьего размера… Или все-таки четвертого. Вроде в лифчике была… Мать твою, опять!

Известия, как это ни странно, оказались хорошие. Честно говоря, Алексей ожидал обратного. Выяснилось, ремодернизация его тела продолжалась с переменным успехом. Быстрее всего перестраивался костно-мышечный каркас. Существенно выросла (и продолжала расти) плотность костей скелета, что произошло благодаря резкому повышению восприимчивости костной ткани к элементам кальциево-магниевой группы. Повысилась выносливость мышечной ткани, что объясняло иногда случавшуюся легкую раскоординацию движений парня. Его тело не успевало так быстро привыкнуть к изменению силовых возможностей мышц. Он определенно становился сильнее, чем был. С остальным успехи были не так заметны. Структура кожного покрова практически не изменилась. Стала разве немного плотнее. Практически не выросли ресурсы функциональных органов — сердца, легких, желудка и т. д.

С энергоканалами ситуация была немного лучше. Они стали шире, вследствие чего их проводимость повысилась. Теперь они почти ни чем не отличались от тех, которые были у природным магов. Хуже было то, что искин не смог дать позитивный прогноз по поводу их дальнейшего развития. Словом, маг из него, если и получался, то весьма посредственный.

— Короче, ясно, — буркнул он, садясь на кровать, и начиная вытаскивать иглу от капельника. — Хватит валятся! Лежа на боку, хрен чего изменишь. Чего там учитель говорил про тренировку?

Главной проблемой Алексея, как вдалбливал в него учитель, был слабой контроль, а точнее его полное отсутствие над источником. Вы оба — ты и источник, говорил старик на их первой встрече, живете отдельно друг от друга. Вроде бы вместе, а на самом деле отдельно. Поэтому его ощущение, а контроль тем более, оказывается сложным, почти невозможным делом для Алексея. Собственно, так старик и сказал. Мол, ты, конечно, феномен. Первые не природный маг и все такое. Однако, на многое не надейся. Толку ото наших занятий скорее всего не будет.

— Это мы еще посмотрим, старый. Так ведь Квазар? — пробормотал Алексей, начиная свою первую самостоятельную тренировку.

— Что уж там старый говорил? — вспоминал он. — Ощути свой источник, — попытался передразнить его. — Попробуй его ощутить! Он, скунс, когда хочет, тогда и появляется.

Учитель после его проверки, когда Алексей чуть не разнёс весь его дом, произнес довольно странную вещь. Мы, говорит, пробовали завести твой источник на отрицательных эмоциях, а следовало сначала попробовать положительные. Вот Алексей и подумал, а почему не попробовать, как он сказал.