1. Шкала оценок уровня этнических конфликтов (УЭК)

2. Этническая неоднородность (ЭН)

3. Альтернативные объясняющие факторы

4. Рабочие гипотезы

5. Единицы анализа

Согласно обсуждавшейся в главе 1 теории этнического фаворитизма, этнический конфликт возникает вследствие постоянной необходимости бороться за ограниченные ресурсы и нашей врожденной склонности к этническому фаворитизму. В этнически разделенных обществах борьба за ограниченные ресурсы очень часто канализируется по этническим линиям. Вследствие этнического фаворитизма люди в конфликтных ситуациях легче объединяются со своими этническими сородичами, чем с чужаками. Чем сильнее популяция разделена в этническом отношении, тем сильнее тенденция к объединению людей в такой борьбе по этническому признаку. Иными словами, чем больше генетическое расстояние между соперничающими этническими группами, тем сильнее конфликт стремится к канализации по этническим линиям (см. Salter, 2003, 2004). Следовательно, резонно предположить, что должна существовать положительная корреляция между степенью этнического разнообразия общества и масштабом и напряженностью этнического конфликта. Чем глубже население страны разделено в этническом отношении, тем сильнее конфликты интересов становятся канализированными по этническим линиям.

Центральная гипотеза исследования, выведенная из теории этнического фаворитизма, может быть протестирована на эмпирических данных путем замены гипотетических концептов переменными операционной среды. Мы должны иметь возможность измерять уровень этнического фаворитизма и относительную значимость этнических конфликтов. В своем предыдущем исследовании (Vanhanen, 1999a) я сформировал индекс этнической неоднородности для оценки силы этнического фаворитизма и шкалы оценок институализированных и насильственных этнических конфликтов для оценки масштаба и интенсивности таких конфликтов. Последние две переменные были объединены в индекс этнического конфликта. Анализ эмпирических данных в группе из 148 стран в период 1990-1996 годов показал, что индекс этнической неоднородности коррелирует в высокой степени (0,857) с оценкой по шкале институализированных этнических конфликтов, в умеренной степени (0,467) с оценкой по шкале насильственных этнических конфликтов и в высокой степени (0,726) с объединенным индексом этнического конфликта (Vanhanen, 1999a, стр. 55; Vanhanen, 1999b, 2012). Для целей настоящего исследования я реструктуризировал как меру этнической неоднородности (ЭН), которая будет использоваться в качестве основной объясняющей переменной, так и меру этнического конфликта для улучшения этих показателей. Были собраны новые данные о величинах зависимой и объясняющей переменных.

Центральная гипотеза исследования базируется на предположении о неизменности других имеющих отношение к вопросу обстоятельств. Но в реальном мире это не обязательно так. Существуют значительные вариации местных условий, способные уменьшить корреляцию между мерами этнической неоднородности и этнического конфликта. Несомненно, на возникновение этнического конфликта влияют разнообразные факторы. Вопрос в том, что эта за факторы. Я не имею определенного представления о природе и значимости таких факторов, но собираюсь учесть влияние некоторых из них, использовав их в качестве альтернативных объясняющих переменных. Ранние исследования этнического конфликта содержат указания на различные факторы, которые могут быть причинно связаны с этническим конфликтом. К сожалению, многие из них невозможно операционализировать. Я сосредоточиваю внимание на некоторых факторах, которые возможно измерить посредством эмпирических переменных.

Во-первых, резонно предположить, что этнические конфликты легче перерастают в насилие в менее развитых в социально-экономическом отношении странах, где может оказаться сложнее удовлетворить потребности различных социальных групп. Следовательно, можно предположить, что уровень социально-экономического развития отрицательно коррелирует с масштабом этнического конфликта. Для измерения вариации социально-экономического развития могут быть использованы показатели наподобие дохода на душу населения и индекса развития человеческого потенциала (см. Thomay, 2011, pр. 23-24).

Во-вторых, исходя из теории демократического мира (см. Rus-sett, 1997; Gleditsch, Hegre, 1997; Gleditsch, 1999), разумно предположить, что уровень этнического конфликта в демократических странах должен быть ниже, чем в недемократических. Нильс Петер Гледич (Gleditsch, 1999) отмечает: «Поскольку гражданские войны и другие формы внутренних беспорядков являются в настоящее время преобладающей формой вооруженных конфликтов, мы должны задаться вопросом, существует ли демократический мир на внутригосударственном уровне» (р. 644). Он приводит два противоположных друг другу довода. С одной стороны, идея демократии как «метода ненасилия» заставляет нас ожидать, что чем демократичнее страна, тем ниже в ней уровень внутреннего насилия. С другой стороны, теория мобилизации ресурсов гласит, что чем демократичнее режим, тем большего числа конфликтов следует ожидать вследствие того, что открытость политической системы поощряет политическую активность самых разных видов. Согласно этой теории, «определенный уровень конфликтов может являться платой демократии за дозволяемый ею уровень политической свободы» (р. 650). Следовательно, это заставляет нас ожидать по мере возрастания демократии большего внутреннего насилия, включая этническое. Гледич расценивает эти две тенденции скорее как комплементарные, чем как конкурирующие. Он цитирует Эдварда Мюллера и Эриха Вееде (Muller, Weede, 1990), пришедших к выводу, что «внутреннее насилие, вероятно, будет низким при жестком авторитарном правлении, но также и в высоко демократичных странах (р. 650). Согласно их инверсной U-гипотезе, мы можем ожидать криволинейной зависимости между демократией и гражданской войной. Хевард Хегре и соавторы (Hegre et al., 2001) протестировали инверсную U-гипотезу и обнаружили, что инверсная U-образная кривая наилучшим образом описывает отношение демократии и гражданской войны. При режимах с промежуточными оценками по шкале «демократия – автократия» вероятность возникновения гражданской войны намного выше, чем при демократиях или автократиях. Авторы приходят к выводу: «Самым надежным путем к стабильному внутреннему миру в долгосрочной перспективе является демократизация, насколько это возможно» (р. 44; см. также Henderson, 1999b, pр. 282-283; Ellingsen, 2000; Mousseau, 2003; Rosato, 2003; Davenport, 2004; Walter, 2004; Rasler, Thompson, 2005; Beissinger, 2008). Исследование Хегре и соавторов (Hegre et al., 2001) посвящено гражданской войне, а не насильственному этническому конфликту, но ввиду вовлеченности этнических групп в большинство гражданских войн оправданно расширить их гипотезу также и на насильственный этнический конфликт. Следовательно, уровень демократизации предположительно имеет отрицательную корреляцию с уровнем этнического насилия. Эта гипотеза не предполагает криволинейной зависимости между демократией и этническим миром, но по корреляционной кривой было бы несложно определить, является ли зависимость криволинейной или нет. Иными словами, подкрепляют ли эмпирические данные настоящего исследования инверсную U-гипотезу или противоречат ей.