Посмотрев на часы, время ещё было, я стал обустраиваться. Всё продовольствие и утварь сложил в буфете, канистру у порога поставил, проверил примус, вскипятив чаю в кружке, хозяйской кухонной посуды тут не было, своей пользовался, чай неплохо с мёдом пошёл. Одежду разложил в шкафу спальни. Не так и много у меня её, обычная гражданская, стиранная напомню, запасной комбез, второй на мне, и ботинки, сам я в сандалиях ходил, жарко. А хорошо, что комбезы есть, я же вольнонаёмный, никто меня на довольствие ставить не будет, всё сам. Потом стал мыть пол, три раза прошёл, пока результат меня не удовлетворил. Уже наступил ужин, так что закончив расстилать постель, пока накрыв кровать покрывалом, я проверил всё, выключил свет в спальне и заперев входную дверь, забрав велосипед, покатил к аэродрому. Вечер, столовая должна работать. Успел вовремя, ещё не закрыли, так что поужинав, одним из последних, как и планировал, я придерживая висевший на правом плече сидор, направился в сторону казарм, где как я видел квартировали военные советники. Постучавшись в первую же попавшую дверь, дождался, когда откроется дверь. Вышел незнакомый мне парень, хотя среди советников я его видел.

- О, чего тебе? - удивился тот.

- Я же из Союза недавно прибыл, в полку теперь, жильё снял, представиться пришёл, свои же люди.

- Традиции знаешь, - усмехнулся тот. - Заходи.

Оббежав соседние номера тот вызвал ещё парней. Посмотрев сколько набилось народу, двенадцать было, включая того майора, что меня экзаменовал, я достал из сидора вторую бутылку водки, одной точно не хватит. «Столичная», дорого стоит, помимо советской водки, достал местную. Национальный напиток, соджу называется, крепость как у нормальной водки, правда была всего одна бутылка. На пробу купил. Потом достал буханку чёрного хлеба, один из парней сразу стал нарезать, и шмат солёного сала, что вызвало одобрительные восклицания, духовитый тот был, с чесноком, пару головок чеснока и луковиц встретили не менее восторженно. В общем, быстро сделав стол и разлив по первой, я тоже держал стакан в руке, и хапнули, первый тост - за тех кто не с нами.

Чтобы разрядить обстановку, я сказал:

- Свежий анекдот. В полку рассказали, прежде чем я уехал, - все замолчали и прислушались, так что я продолжил. - Значит так…

Поймали чукчу за кражу золота. Милиционер допрашивает, а переводчик переводит:

- Куда спрятал золото? - спрашивает милиционер.

- Он, говорит, не брал, - отвечает переводчик.

- Скажи ему, - говорит милиционер, - если сейчас же не скажет, то прикажу его расстрелять.

- Он говорит, не скажешь, где золото, стрелять тебя немножко будет, - сообщил приводчик чукче.

- Под ярангой в кувшине зарыл, - признался вор.

- Он говорит, - переводит приводчик, - стреляй! Все равно не скажу.

Это действительно разрядило обстановку и дальше стало веселее, окно открыли, потому как многие закурили и было не продохнуть. Двух бутылок всё же было мало, кто-то принёс канистру с местным мутным пойлом и продолжилось веселье. Ох и отоврался я, за все двадцать пять лет, а ведь обещал ни капли в рот после того как супругу свою схоронил, но сейчас можно, даже нужно. Только сегодня, больше не буду, потому как я считаю, алкоголь для лётчика – смерть, для истребителей тем более. А посидели действительно хорошо. Вон, те из парней что уже давненько тут, всё выспрашивали у меня где я такую шикарную закуску достал и сильно изумлялись, когда узнавали, что на местном рынке. Надо правильно формировать в словах свои желания, а как они спросить могут если по-корейски ни в зуб ногой? Надо переводчиков брать. Потом мы песни попели, помню корейские парни заглянули, из летчиков и офицеров. Помню, я громче всех горланил песню «Три танкиста», приобняв сидевших рядом парней, покачиваясь с ними в такт сбоку на бок, особенно по несколько раз выводил как решили ускоглазые перейти границу у реки. На этом всё, больше ничего не помню, всё же организм у Мана был для алкоголя слабоват, перепили меня.

- Мун, - почувствовал я как меня трясут. - Мун, вставай.

Говорили на русском, кто-то из парней, с которыми я вчера отмечал мою службу и новоселье.

- О-о-о, - застонал я и держась за голову сел. - Кажется у меня началась птичья болезнь.

- Это что за болезнь такая? – удивился тот.

- Перепил называется.

Заржав, тот предложил мне подлечится. Я взял протянутый стакан, на донышке которого действительно колыхалась мутная жидкость, это самогон был, парни гнали, и передёрнувшись, но зная, что это действительно лекарство, одним глотком закинул в себя живительную жидкость. Лежал я на полу, по бокам ещё двое похрапывали, слева дежурный полка, помнится он говорил, что сменился, слева Антоха, из советников. Ага, это мы в соседнем номере, кровати заняты были, так нас на полу расположили и одеялом накрыли, понятно.

- Ты вчера просил поднять, мол, в девять утра нужно в штабе полка быть, - пояснил мне Сергей, так звали хозяина этой комнаты, которую он делил ещё с кем-то, уж не помню с кем.

- Точно. И ведь обещал, что больше пить не буду, для лётчика спиртное смерть, но традиция, куда деваться, - проворчал я и вернув стакан, осторожно встал, голова уже не так шумела и колокола били по тише.

- Спиртное смерть, это да. Так у тебя же нет запланированных вылетов сегодня?

- Это точно, нет, инструкции изучать буду, сдавать, да остальное. С лётчиками полка поговорить, с замполка по лётной части пообщаться. Он теперь мой прямой командир получается.

- Твой командир в соседней комнате спит, не смог уйти на своих, пришлось тут положить, так что общение ваше на сегодня откладывается. Вряд ли отойдёт. А вообще ты молодец, совместная пьянка сближает, а то мы сами, они сами, хоть нормально общаться стали, вчера было видно. А по поводу пить не пить, ты из корейцев последним лёг, ещё песни орал, говорил, что шикарную песню про лётчиков-истребителей знаешь. Только спеть не успел, уснул. Правду сказал или нет? Мы вчера пол ночи спорили по этому поводу.

- Есть песни, даже несколько. Один парень написал, Вова Высоцкий, москвич. В следующий раз спою, только чур если и буду пить, то чисто символически.

- Хэх, там посмотрим.

- Ну хватит бухтеть над ухом. Хотите поговорить, идите наружу, - недовольно проворчал Антон, и завозился, переворачиваясь на бок.

- Да, действительно пора.

Покинув комнату, я забрал велосипед, он тут стоял, рядом с казармой охраны. Пустой вещмешок был прицеплен к багажнику и заехав в штаб, старясь не попадаться на глаза офицером, через помощника дежурного передал что у меня проблемы с жильём возникли, займусь ими. Но после обеда буду как штык и всё сделаю. Тот понимающе усмехнулся, принюхавшись, но пообещал прикрыть, так что я рванул домой, а теперь это съёмное жилище можно смело на эти два месяца называть домом, и думаю до начала войны, если полк не сменит место дислокации, я так и буду там жить, понравился мне тот пристрой.