– Да здравствует наш любимый муадиб! – крикнул бомж.

– Да здравствует муадиб! – заорали мы в четыре глотки.

Пирожки доели.

Что было потом, вспоминается хуже…

Мир вспыхивал и переливался разноцветными красками. Лампы горели, как осколки солнца. Хотелось сделать что-то выдающееся – написать симфонию или совершить подвиг!

И мы заказали два литра крепкой настойки…

Кажется, пытались пить с роботом на брудершафт. При этом Васька называл его «Аллой» и нежно обнимал за станину. Дима танцевал стриптиз на барной стойке и чуть не раздавил розовых чёртиков – тех, что танцевали рядом. Мы с Бинком махали руками и спорили, кто первым долетит до потолка…

Выявить победителя не успели.

Потолок куда-то съехал вместе с крышей. И все оказались под тускнеющим вечерним небом.

Мы стояли посреди площади и пели гимн Хахира-97. Никто не знал ни единого слова, но мы очень старались и сочинили лишних десять куплетов.

Бомж сказал, что гарантирует нам своё покровительство – такие таланты не должны пропадать.

Тёмно-фиолетовое небо было вышито серебряным бисером. Оранжевые бегемоты порхали над городом.

В эту минуту мы твёрдо решили, что никуда не уедем с такой замечательной планеты.

Очнулся я от холода. Зевнул и перевернулся на другой бок. Лежать почему-то жёстко. Ну и постель – настоящий камень!

Я приоткрыл глаз и увидел, что не ошибся. Три тела покоились на выложенной гранитными плитами дорожке. Моё – было четвёртым. Яркая луна озаряла эту идиллическую картинку. Очень красиво. Но всё-таки холодно. И ещё было в этом что-то неправильное…

Я сам не знал, что. Тело отнюдь не возражало против горизонтального положения. Более того, настойчиво стремилось к нему вернуться.

Всё-таки разум взял верх. Я встал, выпрямился и сделал один шаг – как раз достаточно, чтобы помочь товарищу. Размахнулся и отвесил Ваське пинок под зад.

Лубенчиков повернул голову, пытливо глянул в небо и выругался матом.

Совместными усилиями разбудили остальных. В ушах звенело. Мысли были гулкими и неповоротливыми. Как мы здесь оказались? Зачем? Но главный вопрос – какого лешего Бинк надел на руки кроссовки Димы?!

Тут таилась мистическая загадка – вроде квадратуры круга или утроения ВВП. Для наших умов она была непосильна.

Оставалось одно – вернуть кроссовки Капустину. Усилиями двоих человек кое-как их зашнуровать. И уже втроём вернуть к жизни Бинка. То есть целиком это сделать не удалось. Разум капитана спал. Но подгоняемое тычками под рёбра его тело вновь стало осваивать прямохождение – само по себе, без всякого участия мозгов! Наверное, это было чудо похлеще телекинеза.

В ту минуту мы не смогли оценить грандиозность эксперимента. Казалось очевидным – куда-то надо идти! И мы двинулись, пошатываясь и распугивая ночных птиц.

Воздух заметно остывал. Звёзды казались ледяными штырьками, на которых крепился темный купол неба. Ветерок был уже пронизывающим. В тонких летних штанах и футболках мы остро чувствовали каждое его дуновение.

Но это помогало вернуть ясность ума. И двигались мы всё быстрее. Хотя направление по-прежнему выбирали интуитивно.

За чахлым сквером обнаружился перекресток пыльных улиц. Мы свернули налево.

Собственно, с тем же успехом можно было идти и направо.

Никакого отличия. Никаких особых ориентиров. Везде – те же самые приземистые куполообразные дома. А таблички с названиями улиц отсутствовали.

Одно утешало. Я твёрдо помнил, что городок – маленький. Куда-нибудь мы обязательно придём!

На втором перекрестке замешкались. Не по своей вине. Три здоровенные твари рылись в мусорной куче. При нашем появлении они развернулись и подняли крупные лобастые головы. Застыли, всматриваясь маленькими, хищными гляделками. Мы тоже оцепенели.

У меня в памяти всплыл термин «песчаные собаки».

Да, сходство с собаками действительно имелось. Хотя весьма отдалённое. Размером каждый из монстров был не меньше телёнка. Туловища – поджарые. Длинные, очень мускулистые лапы – с когтями и перепонками. А главное – приоткрытые широченные пасти с торчавшими наружу клыками…

Мы чуть попятились, отступая в тень ближайшего дома.

«Псы» глухо зарычали. И самый крупный из них прыгнул с мусорной кучи, сразу оказавшись в считаных шагах от нас.

– …твою мать! – беззвучно выругался Капустин.

Мы медленно отступали. А чудище скалило зубы, приседая для второго прыжка. И тут произошло неожиданное. Влекомый под руки Бинк вдруг вырвался. Шагнул навстречу монстру.

Никто не успел среагировать. Только Васька издал приглушённый вопль ужаса. А Бинк хихикнул. И крепким армейским башмаком заехал твари прямиком в нижнюю челюсть.

Удар был такой силы, что «пёс» упал на спину. Но тут же вскочил.

Капустин запоздало потянулся к рукоятке бластера. Я выхватил плазменник.

Монстр тонко заскулил и метнулся прочь. Остальные два – поджали хвосты и умчались следом. Исчезли где-то за высоким дувалом.

Бинк, раскачиваясь, стоял ещё пару мгновений. Потом, как мёртвый, рухнул на песок. Мы испуганно бросились к нему. А хоббит перевернулся на другой бок и сладко зевнул.

Откуда-то из двора долетел визгливый старушечий голос:

– Бедные мои собачки… Эй вы, хулиганьё чёртово! Как не стыдно обижать животных?!

– Извините, бабуля, – заплетаясь языком, процедил Васька, – в следующий раз начнём с хозяйки!

Мы топали без роздыху ещё полчаса. А город и не думал кончаться.

Словно он был заколдованный.

Но вдруг мы опять увидели мусорную кучу. Подозрительно знакомую.

Минуты две внимательно её изучали. Обнаружили приметную консервную банку.

– Да, – задумчиво сказал Вася.

– Да, – согласился я.

И мы повернули назад.

Через какое-то время снова встретили «псов». Вероятно, это были те же самые. При виде Бинка они без лишнего шума нырнули в какую-то подворотню.

– Хм, – озвучил Капустин.

– Да, – согласился я.

И, пошатываясь, мы опять двинулись в путь.

Не знаю, сколько бы это ещё продолжалось.

За очередным поворотом нам навстречу возникла хрупкая фигура. В лунном свете угадывались знакомые черты.

– Привет! – на всякий случай поздоровался я.

– Привет, имбецилы, – печально вздохнула фигура.

– А вы не обознались? – удивился Лубенчиков.

– Э-э… А давайте спросим у неё дорогу, – предложил Капустин, человек с блестящим интеллектом.