Официантка жизнерадостно гаркнула на Пола. Тот в испуге подпрыгнул, его язык, разумеется, тоже не удержался на месте, и подлый протез все-таки выскочил изо рта. Пол ловко подхватил паскудную штуковину, но советские граждане, включая и симпатичную официантку, успели заметить, в чем дело, и выразить свое удивление.

– Национальное здравоохранение, – по-английски пробормотал Пол и попытался улыбнуться. Затем он поспешно водворил протез на место. Любопытно, что, сделав первые шаги по русской земле, Пол начисто позабыл все русские слова и выражения, которые так долго и старательно учил.

– Не стоит хулить собственный товар, друг мой, – произнес знакомый голос. Пол испуганно обернулся и заметил Мэдокса, стоящего неподалеку с бутылкой пива в руке.

– Я думал… – начал Пол. Сейчас, когда выпавшие зубы заставили нескольких покупателей отступить в сторону (неизвестно, что это было: новое секретное оружие иностранных держав, а может быть, у них, иностранцев, принято так шутить), Пол увидел и самого доктора. В неизменном инвалидном кресле он сидел в самом углу бара и оживленно беседовал с мрачным, страдающим сильным косоглазием человеком в выцветшем костюме. – Я думал…

Пол хотел сказать, что доктора должны были бы встречать официальные чиновники с машиной, но почувствовал, что любая попытка открыть рот и заговорить окончится новым полетом протеза прямо в толпу. Кроме того, официантка уже давно, настойчиво и очень громко требовала сказать, чего он, собственно говоря, желает. Пол жестом показал на бутерброды, пиво и положил на прилавок рубль. Когда он снова обернулся, Мэдокса уже не было видно. Живой занавес снова скрыл доктора и мрачного мужчину.

Желая утолить голод, в очереди стояла массивная женщина азиатского типа в открытом летнем платье, обнажавшем поленоподобные руки, а за ней грустный гигант кавказец в расстегнутой рубашке, демонстрирующий всем окружающим поросшую густой шерстью загорелую грудь. Стоя плечом к плечу, они здорово ограничивали обзор.

Пол пожал плечами и решил выкинуть всякую ерунду из головы. В конце концов, у него хватает собственных забот. Подражая Лайке, он взял свою пищу и отнес в укромный уголок. Чтобы ее съесть, придется сперва вынуть протез, а это зрелище не для слабонервных. Что же делать!

Кое-как справившись с сандвичами и на ходу глотая пиво, Пол быстро вышел из буфета и направился в туалет. Это был капитальный, солидный туалет, правда не слишком чистый. Очевидно, в России они все такие. Благо он был пуст. Пол вытащил коробок спичек и приступил к торопливым экспериментам. Он пытался расколоть спички в длину, чтобы получить маленькие деревянные клинья. Черт знает что! Наконец-то он приехал в Союз Советских Социалистических Республик! И чем ему приходится заниматься? Ломать спички в портовом туалете. Пол извел половину коробка, но все-таки сумел получить нужную вещь – тонкую щепку, которую он вставил между протезом и левым клыком. Он заглянул в зеркало и покачал протез пальцем. Вроде держится. Ну и ладно.

Теперь предстояло найти такси. Пол вышел на небольшую площадь по другую сторону пассажирского вокзала. Там стояло несколько обшарпанных автобусов, в которые усаживались студенты и престарелые туристы. Тут же скучали две служебные машины. Только такси не было. Полу пришлось обратиться за помощью к пробегавшему мимо очень занятому человеку, имевшему комплекцию борца-тяжеловеса (очевидно, его внешность у многих вызывала доверие, потому что его постоянно останавливали и никак не давали добежать до места назначения). Тот охотно ответил, что такси можно найти только за воротами порта. Там же останавливается рейсовый автобус номер двадцать два. А в порт такси не пускают.

– Но у меня багаж! – ошеломленно воскликнул Пол.

– Так ведь здесь недалеко, – пробасил здоровяк и побежал дальше, – не больше мили. Это вам не какой-нибудь Лондон.

Этот советский портовый рабочий мягко окал и произносил название британской столицы так, что великий город почему-то сразу представал в виде мрачной капиталистической темницы, кишащей громыхающими кебами.

Тут Пол заметил мисс Трэверс, пересчитывающую по головам садящихся в автобус студентов. Она взглянула на него с выражением мрачного удовлетворения.

– Я хотел бы вас попросить, если вас не затруднит, – нерешительно начал Пол, – понимаете, у нас возникли некоторые затруднения с транспортом…

– …Двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять… Такого не может быть, – насмешливо заявила мисс Трэверс. Она была одета в нечто довольно странное, цветом и фасоном напоминающее камуфляж.

– Просто мне необходимо вывезти отсюда багаж, – сказал Пол. – А я бы потом забрал его там, где вы будете. Понимаете, моя жена еще болеет. Я вас очень прошу.

– …Тридцать три, тридцать четыре. Все.

Студенты оживленно загалдели.

– Что бы я там ни говорил об этом Опискине, поверьте, я так не думаю, – упрашивал Пол. – Я вообще не интересуюсь музыкой. Это моему другу Опискин нравился, а вовсе не мне.

Группы организованных туристов разместились по автобусам и приготовились к отправлению. Мисс Трэверс сказала:

– Сами решайте свои проблемы, приятель. А нас не впутывайте. – И решительно двинулась по ступенькам в автобус.

– А как же всеобщее братство народов? И товарищеская взаимопомощь? – воскликнул Пол.

Отдых начинался великолепно!

– Чтоб вам всем пусто был! – в сердцах выругался Пол. – И пусть живет Опискин!

Двери, что-то прошипев, закрылись, и автобус тронулся в путь, выдыхая клубы черного дыма. Студенты отбыли исполнять свою благородную миссию. Насколько удавалось рассмотреть сквозь грязные стекла окон, они выглядели вполне довольными жизнью.

Пол вспомнил о Мэдоксе и его престарелом хозяине. Они же тоже должны как-то добраться до города. Но, поразмыслив, решил больше никого и ни о чем не просить. Он возьмет два опасных чемодана и сам отнесет их на автобусную остановку или к стоянке такси. А чемоданы с вполне невинным содержимым останутся здесь, в здании вокзала, до лучших времен. Он заметил, что в офисе с вывеской «Интурист» наблюдается повышенная деловая активность. Высокий мужчина с крайне озабоченным видом разыскивал на столах пропавший документ, изумительной красоты богиня в желтом платье монотонно кричала в телефонную трубку: «Алле! Алле!» Никто не обращал на Пола никакого внимания. Он перенес свои чемоданы в какую-то темную, грязную и пахнущую пылью кладовку. Выйдя оттуда, он сообщил, не обращаясь ни к кому конкретно: «Багаж». Его машинально поблагодарили. Значит, все в порядке.

Нельзя сказать, что прогулка с тяжелыми чемоданами к воротам порта была легкой и приятной. Северный летний вечер был удивительно жарким. А ведь на Западе все уверены, что жители Ленинграда круглый год одеты в меха.

Но вот позади остались подкрановые пути, штабели грузов, стоящие у причалов суда. Теперь Пол тащился по узкому проходу между неизвестными строениями, весьма обнадеженный попавшимся ему по дороге указателем, утверждающим, что город располагается впереди. Затем он узрел облупившуюся арку, по обе стороны которой, как ряды встречающих, выстроились щиты с видами советского Ленинграда. Наконец Пол добрался до щуплого чиновника, который долго и внимательно изучал предъявленный ему паспорт. Правда, скорее всего, его повышенное внимание было вызвано не бюрократическими, а эстетическими причинами: Белинда была исключительно фотогенична и на фотографиях всегда получалась удивительной красавицей.