— Ах…

Лу Инь открыла глаза и прикусила губы.

Сима Фэй покосился на неё и цокнул языком.

По-хорошему, им следовало держаться в стороне, но…

— Идём, — сказал Сима серьёзным голосом и отправился на место, из которого доносились удары.

Лу Инь удивилась, но уже вскоре пришла в себя и проследовала за ним. В один момент девушка и вовсе обогнала своего спутника, пробежала через дорогу, спустилась на тропинку, повернула за высокие заросли и наконец узрела картину, при виде которой точно ледяная длань обхватила её сердце…

Глава 9

Звезда

Небольшая толпа наполняла площадку, которую использовали для сбора урожая. Несколько десятков крестьян, опустив головы, образовывали круг; внутри него стояли два стражника, облачённые в плотную железную броню, — воины могли позволить себе намного более тяжёлые доспехи, чем простые люди, — и молодой аристократ примерно двадцатилетнего возраста в зелёной мантии. Его лицо и шея были очень белыми, а ресницы и брови такими черными, что, казалось, он их намеренно подкрашивал. Правой рукой он держал длинный кожаный кнут, на кончике которого блестели рубиновые капли крови и ошмётки человеческой кожи.

Прямо перед ним сидел на коленях и упирался руками в землю старик примерно шестидесяти лет. Его лицо было совершенно красным, а через морщины бежали крупные слёзы.

— Жалкая тварь, — смотря на старика сверху-вниз проговорил молодой человек. — Как ты смеешь клеветать на своего господина?..

Старик закашлял, верно пытаясь извиниться и молить о пощаде, но, прежде чем он успел выдавить хотя бы слово, раздался свист, и хлыст впился прямо в его спину. Старец вздрогнул и рухнул лицом на пыльную землю. Его израненное тело схватила судорога.

— Как ты смеешь лежать, когда тебе читают выговор? — немедленно заревел молодой человек. — Поднимайся!

Старик закашлял.

Юноша уже снова приподнимал хлыст, с которого капала кровь, как вдруг остановился и улыбнулся мрачной улыбкой:

— У него есть семья?

Тишина.

— Отвечайте!

— Н-нет, господин, — выступая из толпы крестьян произнёс бородатый мужчина. Он теребил пальцы и смотрел на землю, не смея приподнять глаза, точно на затылок ему давил тяжкий груз.

— Это… мы называем его старцем Чу. У него была семья… пару лет назад. Сын и внучка, но все они погибли во время холеры… С тех пор он, он немного не в себе… Простите его…

— Не в себе? Ты его защищаешь? — прищурился аристократ.

— Н-нет, прошу прощения! — тут же побледнел мужчина, ещё ниже опуская голову.

— Значит, его семья мертва? Ха! Наверняка эти отродья тоже не испытывали должного почтения перед своими владельцами и смели шептаться у них за спиной, и за это небеса вынесли им подобающее наказание, — улыбнулся молодой человек. — Теперь все они горят в подземных чертогах…

— Н-нет… — вдруг прохрипел старик, который всё ещё валялся на земле. — Они… Чу Ли… Чу Жо…

— Смеешь говорить без разрешения? — прыснул юноша. — Молчать!

Он вскинул хлыст с такой силой, что было очевидно: теперь он переломает хребет старика. Собравшиеся затрепетали. Даже стражники невольно покосились в сторону. Кожаный хлыст немедленно полетел вниз, на трепещущую спину, глаза юноши вспыхнули яростным блеском, и вдруг мелькнула голубая тень, вспыхнул клинок, и мир остановился…

— … Ха? — раздался удивлённый голос молодого аристократа.

Когда несколько секунд спустя напуганные крестьяне всё же посмели приподнять головы (самую малость), им предстала немыслимая картина: между господином и стариком, который валялся на земле, появилась молодая девушка с голубыми волосами. В руках она держала меч. Хлыст, который должен был ударить старца, так и не достиг свей цели и закрутился вокруг лезвия последнего.

Никто не мог поверить своим глазам.

На протяжении всей своей жизни крестьяне воспринимали молодого человека и ему подобных, как небожителей. Они не смели даже смотреть на последних. Для них они были «господами», беспрекословными владельцами их судеб; их воля была подобна небесной воле… И вот кто-то посмел её ослушаться. Кто-то посмел выступить против последней.

Люди посмотрели на юную девушку с жалостью. Теперь её ожидала кара — страшная, неминуемая, ужасная кара. Возможно, её обезглавят. Возможно, с неё станут живьём сдирать её нежную и светлую кожу. Такое тоже случалось. Многие крестьяне хотели отвернуться, чтобы не видеть страшной картины, которая должна была развернуться в любую секунду… и тем не менее все они продолжали как заворожённые наблюдать за происходящим.

— Стоять! — наконец придя в себя закричали стражники молодого человека и выхватили сабли.

Лу Инь попятилась. На лице девушки мелькнуло волнение. Ей никогда не приходилось сражаться более чем с одним противником за раз, и хотя она прекрасно видела слабые места стражников и юного аристократа, Лу Инь не понимала, за какое из них следует ухватиться в первую очередь.

Воины заметили неуверенность своего противника — точно пираньи, которые почуяли кровь. Даже молодой человек пришёл в себя, и вскоре на его лице мелькнула ярость. Он потянул за хлыст, который всё ещё обивал клинок Лу Инь, и растерянная девушка едва не потеряла равновесие.

— Ты что себе позволяешь⁈ Схватить её! — заревел молодой человек.

Стражники вскинули сабли… как вдруг раздался металлический звон.

Всё произошло за считанные секунды.

Мелькнула чёрная тень, и мужчины свалились на землю. Сперва все были растеряны. Затем зазвучали стоны. Первый стражник схватился за свои колени, из пореза на которых фонтаном хлестала кровь; другой стал валяться на земле и размахивать руками, которые, благодаря порезу в районе локтя, болтались, как плохо закрученные механизмы.

Возвышаясь между парой стоял черноволосый юноша в красной робе.

Кончик его меча поблёскивал серебристым светом.

Сам по себе клинок оставался чистым и блестящим.

Удар оказался настолько быстрым, что на лезвие не попало ни единой капли крови.

Сима Фэй посмотрел на мужчин, которые корчились на