Последние строки явно давались автору с огромным трудом, как будто человек, писавший их, забыл, как это делается. Буквы меняли размер, форму, прыгали и наезжали друг на друга. И только разобрав последнюю букву, Игорь опустил руки с фонариком. Тьма вновь распустила свое покрывало и окутала камеру и ошеломленного мужчину. У него создалось даже такое ощущение, что она заползла и в душу, холодными, цепкими пальцами поскребла спину.

Смутные воспоминания из студенческих времен начали всплывать в памяти. Словно уроки вирусологии могли когда-нибудь пригодиться… ДНК, РНК-вирусы, которые изменяют генетический код человека и становятся неотъемлемой его частью. Что же опять нагородили эти ученые, что могло получиться «такое»? Они «…предприняли попытку найти панацею от радиации для человечества РНК-ви… Для этого совершили поход в Моск… Что-то пошло не так. Люди менялись…» Слишком недвусмысленная фраза. Слишком.

Они попытались заразить вирусом людей в надежде, что те смогут не бояться радиации, но все, как в страшном кино, вышло из-под контроля? И получился этот странный гибрид, недочеловек, который… Скорее всего, может заражать других людей! И что эти болваны сделали? Правильно! Поперлись в Москву, где предположительно уровень радиации самый высокий, чтобы опробовать свою новую разработку на людях, чтобы «помочь». Им мало было Катастрофы, произошедшей двадцать лет назад, так они еще решили поэкспериментировать над остатками человечества…

Интересно, они вообще понимали, на что идут? Ведь теперь этот вирус, судя по всему, мутировавший от радиации, может выкосить остатки выживших подчистую. Мысли закружились бешеным роем в голове мужчины. Не то чтобы он очень сильно любил людей или жалел их, но теперь, для доктора в прошлом, а нынче лекаря, эта ситуация стала уже личным вызовом.

А теперь угроза касалась всего человечества. Игорь вытер пот со лба. Надо что-то делать, но что?

В коридоре послышались тяжелые шаги, и через минуту к темнице подошли трое. Один, на вид главный, судя по тому, как уверенно держался, приказал охраннику открыть камеру, после чего вошел.

– Утро доброе, – буркнул он Потемкину. – Хватит спать, Воевода приказал доставить тебя прямо сейчас.

– Джордж, у нас электричество вырубили, что ли? – через секунду бросил вошедший незнакомец. Тут же снаружи щелкнул выключатель, и небольшую комнатушку с грязными стенами из кирпича озарил неяркий свет лампочки, свисающей с потолка на проводе. «Нужно будет, – подумал Потемкин, – при случае напомнить Джорджу об этом, а то фонарик какой-то выдал, урод».

Трое вошедших выглядели, как те парни, что «приняли» Игоря у крепостной стены, только без плексигласовых шлемов. А так – один в один. Теплые армейские «берцы», новенькая черная униформа, разгрузка с наполненными чем-то карманами, у двоих «калаши», а у главного пистолет, по всей видимости, «Стриж». Пострижены коротко, лица каменные, но у старшего, кроме того, знакомые черты, как будто этого человека Потемкин когда-то давным-давно встречал, но Игорь виду не подал. Мало ли, при каких обстоятельствах встречались раньше. Физиономия его была обезображена ожоговым шрамом, из-за чего уголки глаз и губ опустились вниз, и сразу вспомнить лицо из прошлого было трудновато.

– Меня Гром, кстати, зовут, – пробасил старший, а потом добавил: – Пойдем через столовую. Есть, наверное, хочешь, а Воеводу пятнадцать минут разговора не устроят.

Игорь промолчал. Есть почему-то не хотелось, но не стоило отказываться пополнить протеинами уставшее тело, да и присмотреться к обстановке и внутреннему укладу не мешало бы. Еще хотелось послать всех к чертям, броситься обратно на койку и просто валяться там столь долго, сколько выдержит, но Игорь просто молча кивнул.

Гром вышел из камеры первым, следом лекарь, а два бойца замкнули процессию.

Трехметровой ширины коридор с арочным сводом был частью явно древнего сооружения. Редкие лампочки, свисавшие с потолка, слабо освещали красную кирпичную кладку, местами обвалившуюся, но кое-как заделанную свежими цементными заплатами. Большая часть кирпича, особенно потолок, обросла зеленым мхом или покрылась старой паутиной, повисшей неоднородной массой тут и там. У жителей, населявших катакомбы, то ли не было времени, то ли желания привести в порядок помещения. Местами коридор загромождали ящики, мешки, сваленная сбоку солома, а один раз они прошли мимо кучи картофеля, огороженной грубо сколоченными досками. Видимо, места не хватало, так как в нишах и камерах, что ответвлялись от основного коридора влево и вправо через равные промежутки, жили люди. И этого жизненного пространства было так мало, что в каморках четыре на четыре метра ютились по несколько семей, отделяясь друг от друга занавесками, так как даже самая простенькая стена из досок безжалостно отхватывала часть места. Люди выглядели бледными, худыми, измотанными. Оно и понятно: каждый день был, словно бой. Смертельный бой за выживание, за место под солнцем, не являвшимся им уже двадцать лет.

– Мам, я еще поспать хочу, – доносился из одного закутка голос девочки, на что женщина вторила уставшим эхом:

– Будет выходной, обещаю: выспимся, – а когда он наступит, этот выходной, было неизвестно.

– Ну, мам! Я уже неделю вожусь с этими кроликами!

– Потерпи, доча. Мужчины на днях сходят на фабрику, а я тебе какую-нибудь обновку сошью, – и действовало: не каждый месяц, видимо, удавалось получить что-нибудь новенькое.

– Отец! Ну что ты, в самом деле? – слышалось из другого закутка. – Совсем сдурел, старый?! До туалета дойти не можешь? Или забыл, где он находится? За что мне все это…

– Где? – теперь слева кричал женский разгневанный голос. – Где, я тебя спрашиваю, ты всю ночь был?!

– На дежурстве, зайка! – пытался оправдаться мужчина. – Мы с Егорычем сегодня над воротами дежурили…

– Ах ты, паразит! – послышались хлопки, предположительно, дама устраивала мужу взбучку. – Егорыч сказал, что ты отгул взял! Единственный отгул в месяце! И не был дома! Опять к Клавке шатался, упырь бессовестный! Я сейчас и к ней забегу, пока на свиную ферму свалить не успела.

– Да что ты, мать! Да при чем здесь Клавка! – что-то зазвенело, покатившись по полу… Игорю почему-то не было жалко мужика.

Навстречу им попалась женщина с кастрюлей, а следом в сторону выхода прошествовали несколько тепло одетых мужчин.

– Это катакомбы под монастырем? – поинтересовался Потемкин у шедшего рядом Грома, понимая, что вряд ли узнает точно. Но тот, как ни в чем не бывало, заговорил:

– Нет. Вокруг. Эти коридоры идут под старым крепостным валом, что вокруг Юрьева. А до сноса старых стен он был в два раза больше.