А когда из форта выползет часть солдат, отправленная на помощь торговому стану, подвергшемуся нападению, атаковал бы. Сам видел: пока пехотинец перезаряжает свое ружье, кочевник три-четыре стрелы успевает в небо запустить. Вот и засыпал бы солдатиков облаками колючих подарков, пока не заставил бы отступить под защиту форта. Потом спокойно разбил бы стан в полуверсте от крепости и не давал высунуться. Как долго смогут продержаться две сотни человек без дров алтайской зимой? Да нисколько. При первых же холодах пошли бы мои казачки на прорыв в сторону дома. И пушки бы бросили, за которые циньские генералы меня, такого хитрого и замечательного командира эскадрона, в десны бы целовали. И пришельцев бы немного уйти смогло. Через бомы переползая, не шибко-то повоюешь. Особенно когда из каждого куста может стрела вылететь. Так и кусал бы, кусал и кусал. На что Михайло Потапыч зверь могучий – а и его комары до белого каления довести могут…

Но Турмек не я. И его предки не изводили немецко-фашистских оккупантов бесконечными укусами в брянских лесах. И кто такой Суворов, он знать не знает. Похоже, и к многочисленной семье чингизидов туземный князек тоже никакого отношения не имеет. Так откуда ему военной науки набраться? То, что маньчжуры обучают командиров своего туземного войска, – из области фантастики. Они здесь, на Южном Алтае и в Монголии, такие же захватчики и оккупанты. Пришлые, а значит, аборигенам в принципе не доверяющие.

И вот тут у меня появлялось пространство для маневра. В полное наше превосходство я верил и в победе не сомневался. Но война – это тоже политический акт. Просто переговоры – это вроде как ухаживание и предварительные ласки, а столкновение армий – грубое немецкое порно. Однако и здесь есть маленький нюанс. В зависимости от того, кто как провел первую фазу акта, тот такое место и займет. Я имею в виду – снизу или сверху. Грубо сказано? Конечно, грубо! Но ведь война – это не ромашки на лугу. Это тоже штуковина неласковая.

И вот тогда, за несколько часов до начала боя, мне следовало расставить все точки над ё. И убить трех зайцев сразу. Привести к покорности склонных к лояльности зайсанов, победить разбушевавшегося Турмека и нивелировать китайское влияние в этом регионе. Сотня Безсонова уже была готова к выдвижению. Только двинулись мы не на юго-восток, как предполагал Степаныч, а на юго-запад, к Мангдаю.

Встретили нас настороженно, но агрессии никто не проявил. Я посчитал это хорошим знаком, поэтому даже спрыгнул с лошади, когда зайсан показался в дверях своей белой юрты.

– Не знаю, кто тебя учил нашему языку, но думаю, ты меня хорошо понимаешь, – коротко кивнув чулышманскому князьку, начал я свою речь. – Очень скоро глупый Турмек нападет на мою крепость. Будут убиты многие его воины. Множество юрт лишатся хозяев. Потом, когда этот урехид, – тут я сплюнул на землю, будто само слово было противно для моего языка, – обломает зубы, я со своей личной сотней ударю ему в спину. Если хочешь разделить со мной победу, приходи. Я спрячусь в версте к югу от крепости.

Не дожидаясь ответа, я вскочил в седло и рванул лошадку с места. Все-таки месяц верхом здорово прибавил мне ловкости в вольтижировке. Капризная Принцесса больше не казалась злобным, коварным и непредсказуемым существом.

То же самое я сказал и зайсану Могалоку. Только он решился сразу.

– Подождай, Томсай-амбань, – старательно выговаривая слова чужого языка, сказал хитрюга и скрылся в юрте. Только за тем, впрочем, чтобы через минуту вернуться уже опоясанным саблей и с ружьем в руках.

Пришлось спешивать ерзавшую от нетерпения сотню и дожидаться, пока союзники соберутся. Конечно, мне не нужна была их помощь. Конечно, Принтц на бастионах и мой отряд в роли засадного полка способны перемолоть в мелкую труху полутысячный «эскадрон» мятежного инородца. Но сам факт участия туземных воинов в расправе много значил для положения империи на Южном Алтае и о многом мог сказать аборигенам. Хотя бы о том, как мы поступаем с врагами и как умеем благодарить друзей. А еще о том, что мы способны им доверять.

Все-таки народы, скованные пролитой сообща кровью врага, – это не то же самое, что связанные маленькими черными закорючками на белой бумаге.

Две, а может быть, даже и две с половиной сотни Могалока готовы были двигаться в сторону форта, когда даже сюда, через почти девять верст пустошей, стали доноситься громовые раскаты пушечных залпов. Весьма возможно, что именно этот, ни с чем не сравнимый зов войны их и подстегнул. Побоялись, что ли, русские убьют всех вражин без их помощи? Я не стал уточнять. Просто дождался, когда князек, потеющий в суконной шинели, взгромоздится на резвую маленькую крепконогую коняшку, и махнул рукой. Выступаем!

Двинули сначала точно на юг, к поселку. Нужно убедиться, что врагу не пришла в голову та же идея, что и мне. Ну и помочь купцам, если что. Но в окрестностях Кош-Агача враг замечен не был.

Обтекли селение с юга и потихоньку, стараясь не поднимать облака пыли, поехали на юго-восток. Широко раскинули сеть дозоров – мало ли что. И вскоре эта предосторожность принесла плоды. В густых тальниковых зарослях по берегу одного из множеств озер разведчики заметили прячущихся туземных воинов.

Безсонов взглянул на меня и тут же получил приказ:

– Командуйте, сотник!

Он кивнул. Мы оба понимали, что воевода из меня никакой. Я ни тактики кавалерии не знаю, ни о ТТХ имеющегося вооружения ни сном ни духом. Обеспечить всем необходимым войска – пожалуйста. Создать предпосылки к политическому и военному превосходству – нате. А вот в бой лихих рубак водить – увольте. Герочка что-то там пискнул о трусости и о «уж я бы им показал», только я его быстро заткнул. Напомнил о мышцах-сосисках и жирке на животе. Вояка, блин. Сабля, наверное, с килограмм весом. Сколько раз он бы ей махнуть смог, кабы я физическим состоянием вверенного мне тела не озаботился?

Конвойные умело выстроились в линию и приготовили ружья. Жуткое оружие с полуторасантиметровым дулом. Пробовал я как-то, в той еще жизни, стрелять первым калибром – непередаваемые ощущения. Куда там в цель попасть – я на ногах устоять не сумел. А они – ничего. Бабахают, перезаряжают и снова грохочут. И даже метко у них выходит…

Тут, правда, стрелять не пришлось. В кустах прятались воины Мангдая с ним самим во главе. Прискакали, понимаешь, русским помогать, а тут нет никого. Вот и решили в тенечке пока расположиться.

Мой засадный «полк» увеличился еще на полторы сотни человек. Для «контрольного выстрела» в этом бою такого количества воинов оказалось уже многовато. Степаныч так сразу предложил, пока Турмек завяз у форта, отправиться прямо к его юртам и навести там «конституционный порядок». А потом уже встретить отступающие от крепости остатки разбойного эскадрона. Надо сказать, такой метод ведения войны встретил полное одобрение со стороны зайсанцев. Могалок, который как бы не должен понимать беглую русскую речь, даже щеками затряс от восторга. Начать войну с грабежа еще не добитого противника – мечта туземца…

План сотника имел бы смысл, если бы не было с нами четырехсот потенциальных грабителей и насильников. И я легко мог себе представить, что именно устроят эти степные воины в становище прокитайски настроенного зайсана. Бунтовщика, конечно, стоило наказать, но почему должны страдать ни в чем не повинные женщины, старики и дети? Поэтому пришлось внести свои коррективы.