окажешься несправедливым, посчитав его виновным или по страсти его осудив. Ведь ты требуешь от него того, чего ему не дал Бог. И если хорошо

уразумеешь то, что я тебе говорю, все будут для тебя не повинными ни в каком согрешении и только ты будешь во всём виноват.

Ведь три врага ведут брань с человеческим родом: бесы, наше собственное естество и привычка. Помимо этого другой брани не существует.

И если удалишь беса, который мучает всё человечество, тогда мы все будем хорошими. Вот кому ты должен приписать несправедливость. Его ты должен возненавидеть, его осуждать и до самого конца помнить, что он враг.

Другой [враг,] как мы сказали, — это [наше] естество, которое, как только человек познает этот мир[55], сопротивляется закону духа и требует всего того, что на погибель душе. Вот и второй враг, который достоин ненависти до конца твоих дней. Его ты должен осуждать и обвинять.

Есть у нас вдобавок и третий враг — привычка. Поскольку мы привыкаем делать всякого вида зло, это становится для нас навыком, который занимает место второй натуры и исполняет грех, как закон. И требуется, соответственно, равный подвиг, чтобы приняли мы божественное изменение и избавление. Итак, вот и третий враг, который достоин совершенной ненависти.

Итак, если хочешь, чтобы твой ближний во всём был хорошим, [таким,] как тебе нравится, отними от него этих трех врагов благодатью, которой обладаешь. Вот что такое справедливость, если хочешь ее найти: совершай молитву Богу, чтоб Он избавил твоего ближнего от этих врагов. И тогда будет у вас согласие.

Если же ты захочешь найти справедливость по-другому, то будешь всегда неправ и, следовательно, благодать будет вынуждена то уходить, то приходить, пока не найдет в

твоей душе упокоения. Ведь у человека есть право иметь в себе столько благодати, насколько сильное искушение он с благодарностью терпит, насколько тяжкое бремя ближнего он безропотно несет.

Итак, предыдущие письма, которые я тебе посылал, содержали в себе делание. Содержание этого, которое написал сейчас, — просвещение. От делания получает человек просвещение ведения. Ибо делание слепо, а просвещение — это глаза, которыми ум видит то, чего не видел прежде.

И теперь у него есть светильник и глаза, и он видит вещи иначе. И прежде была благодать делания, а теперь он принял десятикратную благодать. Теперь ум стал небом, видит далеко, имеет вместительность, превосходящую прежнюю. Сейчас ему недостает созерцания. Он обрел престол, как царь, и ему недостает зрелища, о котором скажем в другой раз. Ты же перепиши эти письма чернилами, чтобы не стерлись (так как они [написаны] карандашом), чтобы их изучать и исправлять свое житие.

Письмо 10-е

Попробовать и отступить — деланием не называется. Делание — это когда кто-нибудь выступит на единоборство, победит, проиграет, приобретет, потеряет, упадет, поднимется, когда преодолеет всё и будет продолжать подвиг и битву до последнего дыхания.

И пусть он, пока душа его еще в теле, никогда не надеется на себя. Но когда он восходит на Небо, тогда должен ожидать, что на следующий день спустится в ад. Не говорю уже о том, что нисхождение может произойти в то же самое мгновение, [как он поднялся]. Поэтому пусть человек не удивляется изменениям, но зарубит себе на носу, что ему свойственно и то и другое.

Знай, что всегда благодать предшествует искушениям как некое извещение для предуготовления. И сразу, когда видишь, [что посетила тебя] благодать, соберись и скажи себе: «Пришло объявление войны! Берегись, глина, смотри, откуда зловредный протрубит сигнал к битве». Часто он приходит быстро, а часто — через два или три дня. В любом случае он придет. И пусть будут укрепления прочными: исповедь каждый вечер, послушание [твоему] Старцу, смирение и любовь ко всем. И таким образом ты облегчишь [себе] скорбь.

Теперь [вот что]: если приходит благодать прежде очищения — прошу внимания и ясного разума.

Благодать разделяется на три чина: очищающая, просвещающая и [благодать,] приводящая к совершенству. И житие — на три: по естеству, сверх естества, против естества. По этим трем чинам человек восходит и нисходит. И великих дара, которые получает человек, [тоже] три: созерцание, любовь, бесстрастие.

Так вот, деланию содействует благодать очищающая, которая помогает в очищении. И всякого, кто покаялся, побудила к покаянию благодать. И всё, что человек делает, — это дело благодати, даже если этого и не знает тот, кто ее имеет. Однако она его питает и наставляет. И соответственно достигнутому им преуспеянию он восходит, или нисходит, или остается в том же состоянии. Если у него есть ревность и самоотречение, то он восходит к созерцанию, за которым следует просвещение божественного ведения и в некоей мере — бесстрастие. А если ревность и готовность охладевают — умаляется и действие благодати.

А молящийся с ведением, о котором ты говоришь, — это тот, который ведает, о чем молится и чего просит у Бога. Молящийся с ведением не говорит лишнего, не просит ненужного, а знает место, способ и время и просит подходящее и полезное для своей души. Он общается умно со Христом, улавливает Его, и удерживает, и говорит: «Не оставлю Тебя вовек».

Так вот, кто молится, тот просит оставления грехов, просит милости Господней. Если же он просит и великих дарований прежде времени, Господь ему этого не дает. Ведь Бог это дает по чину. И если ты, прося, надоедаешь Ему, Он позволяет духу прелести притворяться благодатью и прельщать тебя, выдавая одно за другое. Поэтому неполезно просить чрезмерных дарований. Но если и будешь услышан прежде очищения, когда тебе еще не по чину [получать их,] эти чрезмерные дарования делаются змеями и вредят. Ты же имей чистое покаяние, оказывай всем послушание, и благодать придет сама, без твоих просьб.

Человек, как лепечущий младенец, просит у Бога [исполнения] Его святой