кроме бессмертного Карамзина, Полевой; как исследователи ее особенно замечательны Каченовский, Арцыбашев, Калайдович, Пав. Строев, П. Г. Бутков и Д. И. Языков; но история никогда не забудет великодушных пособий государственного канцлера гр. Н. П. Румянцева, сына Задунайского. Нынешние разыскания Археографической комиссии в пользу отечественной истории бесспорно принадлежат министру народного просвещения графу С. С. Уварову.

С. С. Уваров. Художник В. А. Голике

Из очерка о распространении просвещения мы видим сильное рвение русских к наукам. Правда, науки у нас еще не заняли должного места; легкие сочинения и поэзия господствуют пред нами, но так начинал свою умственную жизнь каждый юный народ, который прежде любит вымыслы, потом гоняется за отборными выражениями и набором слов, не установив еще языка; и наконец, переходит к положительному труду, требующему зрелого ума и терпения в науках. Народ с крепкою силой, пламенною наклонностью к любознательности, удобно все перенимающий и усваивающий, чего не обещает в будущем? Народ наш еще не возмужал; пылкий и стремительный ко всему полезному, он достигнет со временем возможной степени просвещения. И кто знает будущее?

Сохранение народных мыслей в старинных песнях и сказках и уклонение от самобытности

Весьма жаль, что многие из наших с большими способностями литераторов уклонялись от своей народности; заменяли русские выражения иностранными и подражали слепо чужеземному. Старинные народные и нынешние песни убеждают нас, что можно писать без слепого подражания к другим народам. Какая сила и простота чувствований сохранилась во многих наших песнях! Какой в них стройный звук и какая невыразимая приятность в оборотах и мыслях! Потому что все излито из сердца, без вымысла, натяжки и раболепной переимчивости. В них все трогает нас, потому что оно близко к нашим мыслям; потому что все это наше, русское, неподдельное; все проникнуто любовью к родине, отечеству. Народные песни суть драгоценный памятник самобытной поэзии нашей. Это наша слава, без подражания иноземной. Конечно, песни наши не везде стройные, но полные страстей: печаль льется рекою томительных страданий; разочарованная горькая безнадежность омывает слезами грудь, иссушивает сердце, и оно умирает без утешения; любовь или тонет в море сладостных упоений, или погибает без участия к ней. Отвага, молодечество, радость, веселье и забавы воспеваются без хитрых затей, складываются в простоте лепета и высказываются по вдохновению собственного сердца.

Вот для образца несколько песен древнейших из XVI в.

Описание умирающего витязя подле огня в дикой степи.

Ах! Как далече, далече в чистом поле,

Раскладен там был огонечек малешенек;

Подле огничка разослан шелковый ковер,

На ковричке лежит добрый молодец,

Припекает свои раны кровавые!

В головах стоит животворящий крест,

По праву руку лежит сабля острая,

По леву руку его крепкий лук,

А в ногах стоит его добрый конь.

Добрый молодец уже кончается,

При смерти добрый молодец сокрушается,

И сам добру коню наказывает:

«Ах ты, конь мой, конь, лошадь добрая!

Ты видишь, что я с белым светом разлучаюся

И с тобой одним прощаюся:

Как умру я, мой добрый конь,

Ты зарой мое тело белое

Среди поля, среди чистого, —

Среди раздольица, среди широкого.

Побеги потом во святую Русь,

Поклонись моему отцу и матери,

Благословенье свези малым детушкам;

Да скажи моей молодой вдове,

Что женился я на другой жене:

Во приданое взял я поле чистое;

Свахою была калена стрела,

А спать положила пуля мушкетная.

Тяжки мне раны палашовые,

Тяжче мне раны свинцовые!

Все друзья, братья меня оставили,

Все товарищи разъехались:

Лишь один ты, мой добрый конь,

Ты служишь мне верно до смерти

И ты видишь, мой добрый конь,

Что удалой добрый молодец кончается».

Убитый воин, коему постелью служит камыш, изголовьем ракитовый куст, а тело его орошается слезами матери, сестры и молодой жены:

Ах ты, поле мое, поле чистое,

Ты, раздолье мое широкое!

Ах ты всем, поле, изукрашено,

И ты травушкой и муравушкой,

Ты цветочками василечками;

Ты одним, поле, обесчещено:

Посреди тебя, поля чистого,

Вырастал туг част ракитов куст,

Что на кусточке, на ракитовом,

Как сидит тут млад сизый орел,

В когтях держит черна ворона,

Он точит кровь на сыру землю.

Как под кустиком, под ракитовым,

Что лежит убит добрый молодец,

Избит, изранен и исколон весь.

Что не ласточки, не касаточки,

Круг тепла гнезда увиваются, —

Увивается тут родная матушка:

Она плачет, как река льется,

А родна сестра плачет, как ручей течет;

Молода жена плачет, что роса падет:

Красно солнышко взойдет, росу высушит.

О другом воине, коему постелью служит то же самое, что первому, но одеялом темная, осенняя и холодная ночь:

Как доселева у нас, братцы! через темный лес

Не пропархивал тут, братцы! млад бел кречет,

Не пролетывал, братцы! ни сизый орел.

А как нынече у нас, братцы, через темный лес

Пролегла, лежит, широкая дороженька.

Что по той ли по широкой по дороженьке

Проезжал туда удалой добрый молодец.

На заре то было, братцы! да на утренней,

На восходе было красного солнышка,

На закате было светлого месяца.

Как убит лежит удалой добрый молодец.

Что головушка у молодца испроломана,

Ретиво сердце у молодца испрострелено.

Что постелюшка под молодцом камыш трава,

Изголовьице под добрым част ракитов куст,

Одеяличко на молодце темная ночь,

Что темная ночь, холодная, осенняя.

Прилетали к доброму молодцу три ласточки,

Из них первая садилась на буйной его голове,

А другая-то садилась на белой его груди,

Ах! как третья садилась на скорых его ногах.

Ах, как первая-то пташка — родная матушка;

А другая-то пташка — то мила сестра;

Ах, как третья-то пташка — молода жена.

Они взяли мертво тело за белы руки,

После побоища Игоря Святославича с половцами. Художник В. М. Васнецов

Понесли они то тело во высокий терем.

Его матушка плачет, что река льется,

А родная сестра плачет, как ручьи текут,