Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Предметы, хранящие память о чем-то, или наш пережитый опыт обладают ценностью, поэтому способны заполнить пустоту. Однако если с ними не связано ничего личного, если они представляют собой лишь внешнюю оболочку, то они пусты. Покупая себе что-то дорогое как часть привлекательного имиджа, мы не испытаем настоящего удовлетворения. Нагромождение подделок никогда не станет подлинником. Возможно, они принесут временное довольство, но не дадут истинного счастья. Пустота только вырастет и заставит вожделеть очередных подделок, которыми мы попытаемся ее заполнить.
Камынчжан не стала угождать родителям, а сказала то, что думала на самом деле. Ожидавшие совсем другого ответа супруги сидели с окаменевшими лицами. Всю их радость как водой смыло. Вместо подарка отец с матерью в негодовании набросились на дочь:
– Сейчас же убирайся, неблагодарная девчонка! Ты не имеешь права жить в этом доме!
Камынчжан испугалась неожиданного отцовского крика, но делать было нечего – над пролитым молоком не плачут.
– Прощайте, батюшка и матушка, – кротко поклонилась девушка.
Она понуро собрала свою одежду, взяла немного еды, закрепила поклажу на спине черной коровы и покинула отчий дом.
Непросто было девушке оторваться от родного очага. Но и родителям было неспокойно, поэтому они позвали старшую дочь и велели ей напоследок хотя бы накормить Камынчжан размоченным в воде холодным рисом.
Подставка для кистей в виде коровы. Эпоха Юань. Из коллекции Национального музея Кореи (© National Museum of Korea).
Ынчжан не любила умную младшую сестру. Каждый раз, когда родители баловали ту, она сгорала от зависти. Ынчжан решила воспользоваться случаем и прогнать ее. Увидев, что Камынчжан в замешательстве стоит у порога, она направилась к сестре и сказала:
– Отец идет – хочет тебя побить. Скорее уходи!
Камынчжан догадалась, что это ложь, и печально посмотрела на старшую сестру. Потом девушка подняла глаза к небу и пробормотала: «Если сестрица спустится сюда, пусть она станет сороконожкой». И в тот же миг Ынчжан обратилась в сороконожку и скрылась под булыжником.
Не дождавшись, когда старшая дочь приведет Камынчжан, родители позвали среднюю и дали ей тот же наказ. Однако и Нотчан переполняли ревность и зависть к младшей сестре. Девушка вышла во двор и увидела, что Камынчжан все еще медлит у ворот.
– Отец с матерью собираются тебя побить. Скорее уходи!
Камынчжан опечалилась и рассердилась на сестру. Подняв глаза к небу, она пробормотала: «Пускай сестрица станет поганкой» – и Нотчан превратилась в ядовитый гриб.
Видя, что дочери долго не возвращаются, родители не на шутку встревожились. Они решили сами разузнать, в чем дело, и направились во двор, да, споткнувшись о порог, упали. А падая, ударились головами о стену и оба тотчас ослепли. Скоро слепые супруги потеряли все свое имущество и снова стали нищими попрошайками.
Итак, Камынчжан выгнали из дома, ее завистливые сестры превратились в сороконожку и поганку, а родители ослепли. Что все это значит?
Объяснять эту историю можно по-разному, но ее легко понять, если видеть в образе Камынчжан олицетворение народа. Власть имущие забыли о том, что живут в роскоши благодаря простым людям, и исполнились гордыни. А когда народ-Камынчжан попытался открыть им глаза, его не только не выслушали, но и погнали прочь.
Осознав с запозданием ценность простых людей, правящий класс пытается отыграть назад, однако идущие по его стопам бюрократы среднего звена, которых олицетворяют Ынчжан и Нотчан, делают жизнь народа невыносимой. Мольба Камынчжан, обращенная к небу, – это, выражаясь современным языком, формулировка общественного мнения.
Сокровенные пожелания народа, его возмущение господствующим классом и чиновниками полны такой волшебной силы, что способны уничтожить их – обратить ненавистных притеснителей в насекомое и гриб, подобно Ынчжан и Нотчан. А родители, которым гордыня застлала глаза, в самом деле слепнут.
Конечно, в образах героев этой истории можно увидеть и людей из нашего окружения. Разве таких нет?
Камынчжан на дороге судьбы
Положив на спину черной корове узел с едой и одеждой, Камынчжан шла не разбирая дороги. Идти ей было некуда, поэтому она просто брела, куда ноги несли. Тому, кто потерял родной дом, ничего не остается, как бесцельно скитаться по свету.
Человеку, лишившемуся крова, возвращаться некуда, остается только бесконечно идти вперед. У него нет пристанища, поэтому и отдыхать не приходится. Такова судьба всех бесприютных.
Такие скитания по свету выпали на долю евреев, покинувших родную землю и ставших диаспорой. В образе бесприютного странника угадывается облик и нашего современника. Различные общественные объединения, которые в прошлом поддерживали индивидуума, отчасти заменяя ему дом, сейчас ослабли, и даже семья, важнейшая клеточка общества, столкнулась с угрозой распада.
Если рассудить, и образование еврейской диаспоры, и наша утрата общественных объединений в процессе атомизации – это судьба, порожденная временем. В том, что Камынчжан пришлось покинуть дом, также виден поворот судьбы, к которому привела гордыня ее родителей.
Возможно, скитания начинаются с того момента, когда дитя покидает материнское лоно, ведь утроба матери – это тоже дом. Именно поэтому Камынчжан не колеблясь могла ответить на вопрос родителей, что обязана счастьем самой себе. В этом отношении каждая жизнь напоминает долгое путешествие. Однако если не отправиться в путь, то не увидишь новый мир. Камынчжан выгнали из дома, но странствия дали ей шанс посмотреть на белый свет.
Целый день шагала Камынчжан через горы и равнины. Она шла и шла вперед, превозмогая печаль. Но до самого заката, пока солнце не скрылось за горой на западе, ей не встретилось и следа человека.
Пейзаж с путниками. Син Иксон. 1588–1644 гг. Из коллекции Национального музея Кореи (© National Museum of Korea).
Вечерело, а преклонить голову было негде. И вдруг прямо перед глазами девушки возникла низенькая ветхая хижинка. Камынчжан вздохнула с облегчением и ступила на порог.
В хижине жили старик со старухой. Привязав черную корову, Камынчжан попросила ночлега. Старушка озадаченно ответила:
– У нас трое сыновей, лишнего места нету.
