— самое впечатляющее явление природы, всегда поражавшее человеческое воображение. Гроза молниями зажигала огонь деревьев, согревавший человека и защищавший его от диких зверей. Только сильнейший из богов мог повелевать грозой, подобно тому, как лучший из людей осуществлял связь с небесами. Сталкивая меэвду собой полярные электрические заряды, гроза мыслилась подобной битве неведомых и страшных человеку небесных сил.

И громовержцы предстают вооруженными — луком и стрелами, имитирующими блеск молний, и топорами, ассоциирующимися с грохотом грома. Когда-то они были охотниками, но потом стали полководцами: как индийский Индра или русский Перун. Их небесные войны рассказывают нам о земных столкновениях народов между собой. А потом гроза становится образом битвы добра и зла. И наша душа до сих пор ощущает грозу как устрашающую небесную битву, как божий гнев, который может обратиться к нам в виде озарения молнии и обернуться расплатой за грехи.

Положение бога грома между Небом и Землей ассоциирует с ним возвышенные места: особенно открытые, куда чаще попадает молния, отчего индоевропейское имя громовержца происходит от слова perqunos — "скала" (отсюда русское — Перун). И сегодня мы также соотносим планету Юпитер с возвышением. Именно возвышение над богами и миром даёт царю богов власть: и второй архетипический образ Юпитера — образ горы — помогает понять функцию этой планеты. Гора, как высокая социальная или твердая мировоззренческая позиция, позволяет взглянуть на мир сверху, и такой взгляд определяет широту кругозора и оптимизм Стрельца. Восходя на гору, мы подымаемся к звездам, но не отрываемся от земли. Так архетип Юпитера связывает небо и землю, руководя воплощением невидимых вечных идей в материю в динамике времени.

И в мифологии, координируя различные сферы бытия, бог-царь распоряжается добром, богатством и славой согласно установленным им новым общественным законам, более справедливым, чем стихийные законы дикой природы. Он организует бытие не только так, как оно есть, а как оно должно быть, согласно принципам пробуждающейся человеческой мысли. Именно это движение мысли выводит на первый план Царя богов. Исторически роль царя подтверждает приоритет египетского покровителя царей Гора, который в 4 тыс. до н. э. в дошедших до нас памятниках превосходит по значимости богиню Неба Нут, и вся более поздняя мифология. Вавилонский царь Мардук расправляется с матерью-морем Тиамат и оттесняет отца Небес Ана. Юпитер сменяет забытого небесного демиурга Януса, который вместе с богом Земли Сатурном удаляется из этого мира на острова блаженных. А Зевс кладёт конец царствованию своего отца и бога времени Кроноса, который до этого оскопляет бога Неба Урана, рожденного первородным Хаосом.

Линию преемственности первых четырех архетипов: Нептун-Уран-Сатурн-Юпитер — мы находим в мифах всего мира. Не везде так четко видны её звенья, как в античной мифологии, но последовательность смены богов остается одинаковой. Море передает своё могущество Небу, Небо дарует его Земле, а бог Земли уступает власть Царю пантеона богов — обычно Громовержцу. Но хотя воцарение богов общества происходит уже в историческое время, и в отличие от прежних божеств они доживают до наших дней в расцвете своей мощи и славы, нельзя не считаться с древностью громовержцев. Недаром в индоевропейском имени богов грозы звучит слово "камень", а главным оружием их мыслится топор — и грохот грома несомненно более всего напоминает столкновение каменных топоров.

***

О каких же битвах может поведать нам праобраз стрелка-громовержца?

Созвездие изображает Стрельца кентавром: всадником на коне, слившимся со своей лошадью в одно тело в едином порыве стремления. Человек оседлал лошадь в IV тысячелетии до н. э., и это способствовало тому, чтобы пассивная стадия развития сменилась экспансией завоеваний. Приручение лошади — и её подковы, ставшие сегодня юпитерианским символом удачи — подводят нас к эпохе выплавки бронзы и более позднему архетипу Солнца, связанному с образованием обширных империй. Но экспансия завоеваний проявилась уже в каменном веке. Сам образ царя в мифологии предполагает не только движение по вертикали (которое символизирует развитие общества и религии), но и горизонтальную экспансию во все четыре стороны света.

Экспансия — неотъемлемое качество Юпитера, которое подтверждают даже физические характеристики этой самой большой планеты Солнечной системы: на ней есть очаг термоядерной реакции, которая могла бы превратить её в звезду. Очевидно, этому мешает другое свойство Юпитера — умеренность (недаром в Стрельце экзальтируется планета Весов, символизирующая меру). Юпитер сдерживает процесс внутренней трансформации, и она не приводит к разрушающему взрыву. Недаром в мифологии эту планету символизирует бог, который умеет совладать с силами Хаоса, создает устойчивый мир и остается его единовластным правителем.

Это качество экспансии отражается и в общественном сознании, которое символизирует Юпитер. Коллективный разум стремится подчинить мир своим целям: определенной традиции, и главенствовать над сознанием как царь над подчиненными ему богами. Наш современный коллективный разум — это прежде всего разум индоевропейцев. История индоевропейцев являет интересный этнографический пример экспансии Юпитера.

После мадленской стадии расселения людей по Земле в мезолите вновь вернулась эпоха переселения народов, которые двинулись с юга на север. Катализатором её стали индоевропейские племена, которых сподвигло на миграции последнее таяние ледников на севере Евразии в 12–10 тысячелетии до н. э. О причинах новых переселений, как и их точной датировке, мало что известно. Их можно объяснить лишь пассионарностью этих племен (по Л. Гумилёву) или их более "мужской" юпитерианской ориентацией на дальнейший прогресс, который даже в животном мире самым естественным образом приносит перемена ситуации.

Название индоевропейцев — арии изначально значило "чужие: пришельцы". Оно восходит к ностратическому ‘al'А — "перевалить через гору" (этот корень сохранился в названии осетин "аланы" или имени Алла). Будучи чужаками для оседлых народов, они захватывали новые обширные территории и шли дальше, не принимая в расчёт более консервативное местное раннеземледельческое население, если оно им встречалось на пути. И судя по истории праиндоевропейцев, они, видимо, были по сути в большей степени охотниками, чем земледельцами. Обучаясь охотиться не только на зверей, но и на людей, они восторжествовали над оседлыми племенами, занятыми исключительно созиданием на своём ограниченном и скудном клочке земли. Их экспансия привела почти к исчезновению раннеземледельческих этносов и глобальной смене образа мысли и действия.

Но поскольку перемены не приносят немедленных достижений, культура в целом от этого пострадала. Новые хозяева земли не восприняли яркое искусство своих предшественников-земледельцев. Глядя на то, как узорчатые растительные орнаменты верхнего палеолита сменяет более схематическое и грубое творчество пришельцев, археологи вправе подумать, что и в самом деле золотой век Сатурна ушёл без возврата.

В чём было преимущество индоевропейцев? Победила подвижность действия, соответствующая подвижности мышления, оторванного от конкретных форм земной реальности.