социального единства под его предводительством. Однако, как заметил Бертран Рассел, «догматическая система без солидного эмпирического фундамента, как, например, схоластика, марксизм или фашизм, способна создавать социальную спайку между своими последователями». Пропагандист-демагог должен быть по необходимости догматиком. Все его утверждения лишены градаций качества. В его картине мира нет серых тонов; все либо дьявольски черное, либо небесно-белое. Говоря словами Гитлера, пропагандист «должен усвоить систематически односторонний подход к любой проблеме, которая подлежит решению». Ему никогда не стоит признавать свои ошибки и не нужно даже на словах допускать, что другие точки зрения могут быть хотя бы отчасти верными. С оппонентами нельзя спорить, на них надо нападать, их надо перекрикивать, а если они доставляют сильное раздражение, то и уничтожать физически. Морально щепетильного интеллектуала такие вещи могут шокировать. Но массы всегда бывают убеждены в том, что правда на стороне атакующего агрессора.

Таким, следовательно, было мнение Гитлера о человечности масс. Очень невысокое мнение. Но было ли оно неверным? Дерево познают по его плодам, а теория человеческой природы, вдохновившая на создание методик, оказавшихся столь чудовищно эффективными, должна по меньшей мере содержать хотя бы зерно истины. Добродетель и интеллект присущи человеческим существам как индивидам, свободно объединенным с другими индивидами в небольшие группы. То же самое можно сказать о греховности и глупости. Однако бесчеловечное безмыслие, к которому апеллирует демагог, моральная тупость, на которую он опирается, подводя свои жертвы к действиям, являются чертами не мужчин и женщин как индивидов, а чертами мужчин и женщин в толпе, в массе. Безмозглость и моральный идиотизм не являются чисто человеческими атрибутами; это симптомы стадного отравления. Во всех высших мировых религиях спасение и просветление предназначены для индивидов. Царствие небесное в душе и в сознании человека, а не в коллективном безумии толпы. Христос обещал присутствовать там, где соберутся два или три человека. Он ничего не говорил о присутствии среди тысяч людей, которые опьяняют друг друга стадным ядом. При нацистах огромное число людей были вынуждены посвящать массу времени маршам. Люди рядами маршировали из пункта А в пункт Б, а оттуда снова в пункт А. «Это постоянное принуждение всего населения к маршировке казалось бессмысленной тратой времени и сил, – добавляет Герман Раушнинг. – Однако только много позже открылось скрытое намерение, основанное на отличном понимании соотношения целей и средств. Маршировка отвлекает человека от мыслей. Маршировка убивает мышление. Маршировка кладет конец индивидуальности. Маршировка – это незаменимый магический прием, нацеленный на приучение людей к механической, квазиритуальной деятельности до тех пор, пока она не становится второй натурой».

С этой точки зрения и на том уровне, который Гитлер избрал для своей чудовищной деятельности, он абсолютно верно оценил человеческую природу. Тем из нас, кто смотрит на мужчин и женщин как на индивидов, а не на фрагменты толпы или полкового строя, кажется, что Гитлер заблуждается. В эпоху нарастающего перенаселения, в эпоху усугубления чрезмерной организованности жизни, в условиях усиления и усовершенствования технических средств массовой коммуникации как можем мы сохранить цельность индивида и его индивидуальные ценности? Этот вопрос нужно задавать, и, мало того, на него, наверное, можно дать достойный ответ. Не исключено, что через поколение будет уже поздно искать ответ, да, вероятно, он будет невозможен в удушающем коллективистском климате того будущего, в котором вовсе перестанут задавать вопросы.

Глава 6

Искусство продавать

Выживание демократии зависит от способности большого числа людей делать реалистичный выбор в свете доступной им адекватной информации. Диктатура же держится на цензуре или искажении фактов, а также на призывах не к разуму и осознанному интересу к себе, а на призывах к страсти и предрассудкам, на апелляции к «скрытым силам», как называл это Гитлер, таящимся в подсознательных глубинах души каждого человека.

На Западе провозглашаются демократические принципы, и множество способных и добросовестных публицистов стараются снабжать избирателей адекватной информацией и убеждать их с помощью разумных аргументов делать реалистический выбор в свете этой информации. Все это превосходно и служит общему благу. Но, к несчастью, пропаганда в западных демократиях, и прежде всего в США, страдает, так сказать, раздвоением личности. Редакционным отделом такой пропаганды руководит демократичный доктор Джекил-пропагандист, который будет просто счастлив доказать, что Джон Дьюи был абсолютно прав относительно способности человека правильно реагировать на истину и разум. Но этот достойный человек контролирует лишь часть механизма массовой информации. Во главе рекламного отдела мы видим отнюдь не демократа, а поборника иррационального подхода, мистера Хайда от пропаганды, а точнее, доктора Хайда, ибо Хайд теперь имеет докторскую степень по психологии и магистерскую – по социологии. Этот доктор Хайд будет сильно опечален, если люди начнут жить в согласии с верой Джона Дьюи в человеческую природу. Истина и разум – дело доктора Джекила, а не его – доктора Хайда. Хайд – мотивационный аналитик, и его дело – это изучение человеческих слабостей и изъянов, исследование тех подсознательных желаний и страхов, которые в значительной степени определяют осознанное мышление и поступки людей. Мистер Хайд делает это не в духе моралиста, желающего изменить людей к лучшему, и не в духе врача, желающего вылечить больного, но ради того, чтобы найти наиболее эффективный способ воспользоваться невежеством и иррациональностью людей к большей материальной выгоде своих заказчиков. Однако, в конце концов, можно утверждать, что «капитализм мертв, царит потребление», а потребление требует услуг опытных продавцов, посвященных в искусство (иногда очень коварное) убеждения. В условиях системы свободного предпринимательства коммерческая пропаганда любого типа становится суровой необходимостью. Однако необходимость вовсе не равнозначна желательности. То, что явно хорошо в сфере экономики, может быть далеко не так хорошо для мужчин и женщин как для избирателей и как просто для людей. Предыдущее, более нравственное поколение было бы глубоко шокировано откровенным цинизмом мотивационных аналитиков. Сегодня мы читаем такую книгу, как «Тайные манипуляторы» мистера Вэнса Паккарда, и она нас скорее забавляет, нежели ужасает, и скорее вызывает недовольство, нежели возмущение. Но иного и нельзя было ожидать после Фрейда, после бихевиоризма, после появления массового производства, которому как воздух необходимо массовое потребление. Но чего, можем мы спросить, нам стоит ожидать в будущем? Будет ли в долгосрочной перспективе деятельность Хайда совместима с деятельностью доктора Джекила? Сможет ли кампания в пользу разумности успешно противостоять другой, более энергичной кампании в пользу иррациональности? Я не стану даже пытаться отвечать сейчас на эти вопросы, а оставлю их висеть в воздухе как фон нашей дискуссии о методах массового убеждения в технически развитом демократическом обществе.

Задача коммерческого пропагандиста в условиях демократии в каком-то отношении легче,