* * *

Популярности Гоминьдану прибавляла его патриотическая позиция в международных отношениях, направленная на отмену всех прежних унизительных для Китая договоров.

Встреча Нового года (Ань Лин. Лубок)

Япония проявляла недоброжелательность по отношению к нанкинскому правительству с момента его образования. Особенно резко это проявилось, когда был возобновлен Северный поход: пытаясь сорвать его, японские войска заняли г. Цзинань в Шаньдуне и устроили там 3 мая 1928 г. бойню китайского населения, в результате чего было убито и ранено более 10 тысяч человек. Это не смогло помешать успешному завершению похода, но Япония признала новое китайское правительство только в январе 1929 г.

Первыми из держав это сделали США — в июле 1928 г. Американское правительство всегда поддерживало дружественные отношения с Гоминьданом. Следом о признании заявила Англия.

Для Китая очень болезненна была проблема иностранных концессий — фактически отторгнутых от него территорий. Проявив дипломатические упорство, гоминдановское правительство добилось освобождения 20 из них (при общей численности 33). Были пересмотрены пункты договоров, предусматривающие экстерриториальность (неподсудность китайской юрисдикции) иностранных граждан.

Сложно складывались отношения с СССР. Советское правительство всесторонне поддерживало КПК, вступившую в открытую борьбу с Гоминьданом. Китайская сторона предъявляла правительству СССР претензии по поводу того, что советские консульства и торгпредства помогают коммунистам вести свою пропаганду, направленную против законной власти, что при необходимости те находят в них убежище. Ставился вопрос о закрытии советских учреждений.

Нанкинское правительство требовало полной передачи Китаю КВЖД, что в общем-то отражало настроения большинства китайцев. Проблема эта вскоре обострилась из-за действий маньчжурского лидера милитариста Чжана Сюэляна, находившегося, как мы помним, в относительном согласии с Чан Кайши. В мае 1929 г., явно не без одобрения Нанкина, было совершено нападение на советское консульство в Харбине, а в июле войска Чжан Сюэляна осуществили захват КВЖД. Все советские служащие были отстранены от работы, часть из них подверглась аресту. Такие действия встретили открытую поддержку Национального правительства. Иного и быть не могло, на стороне маньчжурских властей были даже многие руководящие деятели КПК.

Правительство СССР ответило решительными мерами, что было оправдано еще и тем, что заодно с милитаристскими частями действовали отряды русских белогвардейцев, обосновавшихся в Маньчжурии после окончания гражданской войны. Была сформирована Особая Дальневосточная армия под командованием В.К. Блюхера — недавнего главы советских советников при Гоминьдане. Дело дошло до крупного вооруженного конфликта, с советской стороны в сражениях участвовали танки. 20-тысячная маньчжурская группировка была разбита, половина ее солдат и офицеров оказалась в плену. С ними обращались гуманно, вели активную пропагандистскую работу, разъясняя, что они стали жертвами происков мировой буржуазии и ее наймитов. Дипломаты тем временем искали пути к примирению, и в конце 1929 г. представители СССР подписали соглашения сначала с маньчжурской стороной (в Ново-Уссурийске), а потом с китайской (в Хабаровске) — ситуация на КВЖД была возвращена к изначальному состоянию. Однако китайские руководители придерживались прежней точки зрения — КВЖД целиком должна принадлежать их стране. Проблема эта становилась яблоком раздора на всех последующих советско-китайских переговорах. Дипломатические отношения между странами были восстановлены только в 1932 г., после того, как Япония совершила агрессию в Маньчжурии.

Вторжение туда японской Квантунской армии началось в октябре 1931 г. с территории Кореи (аннексированной Японией в 1910 г.) после явно спровоцированного инцидента. Оккупация была проведена быстро, милитаристским войскам явно не по силам было оказать эффективное сопротивление — и они его почти не оказывали.

Японскому руководству было очень желательно, чтобы нанкинское правительство не просто согласилось на этот захват, но и признало бы его важным шагом к созданию «сферы совместного процветания», которая объединила бы под эгидой Японии сначала весь дальневосточный регион, (включая, разумеется, Китай), а потом и многие другие страны Азии.

Но китайская сторона не собиралась идти навстречу таким пожеланиям. Япония пошла на обострение ситуации: в январе 1932 г. в устье Янцзы высадился большой японский десант и завязал бои с китайской армией на подступах к Шанхаю. Но китайцы — и военнослужащие, и пришедшие им на помощь мирные жители сражались героически, и нападавшие не смогли захватить город.

Тогда в Маньчжурии, провинции со сложным этническим составом населения, была инспирирована кампания за полную независимость от Китая. Поддержав эту «инициативу», японские оккупационные власти приступили к созданию государства Маньчжоу-го. Причем не просто государства, а империи, во главе которой, после некоторых колебаний, согласился встать последний китайский император из маньчжурской династии Пу И.

Янцзы у Нанкина. Современное фото

Почтовая марка Маньчжоу-го с портретом императора Пу И

В начале 1932 г. границы Маньчжоу-го были расширены за счет аннексии еще нескольких северокитайских территорий. Руководство Гоминьдана понимало, что сил для противостояния агрессии у Китая пока недостаточно, да и в собственных его рядах было немало тех, кто выступал за стратегическое сотрудничество с Японией — среди них все тот же Ван Цзинвэй. Западные державы, на словах осуждая агрессора, реальной поддержки Китаю не оказывали (хотя межимпериалистические противоречия на Дальнем Востоке обострялись).

В мае 1933 г. нанкинское правительство было вынуждено подписать с Японией соглашение, которым предусматривалась демилитаризация граничащей с Шаньдунским полуостровом северо-восточной провинции Хэбэй. А по секретному договору, заключенному в июне 1935 г., практически весь Северный Китай подпадал под японский военный контроль. Но аппетиты японского правительства непрерывное росли: благодаря его подстрекательству, в 1935 г. традиционная монгольская знать во главе с князем Дэваном развернула движение за самоопределение Внутренней Монголии.

Несмотря ни на что, экономика гоминьдановского государства в «нанкинское десятилетие» развивалась довольно успешно. При этом Чан Кайши и другие руководители Гоминьдана были верны завету Сунь Ятсена — общество нуждается во всесторонней опеке. Поэтому все больший удельный вес в промышленности занимал государственный сектор, государственные органы определяли основные направления развития всей экономики и осуществляли чересчур дотошное государственное регулирование. Перед гоминьдановскими правителями был пример Мексики и Турции, которым жесткое государственное руководство экономикой позволило добиться довольно значительных успехов в преодолении отсталости. Немалое влияние оказывал и советский опыт осуществления ускоренной индустриализации плановыми методами (как раз в те годы советские люди доблестно выполняли задания первых сталинских пятилеток). Собственно, либерализм нигде в мире тогда не был в моде — США, Германия, Англия и другие передовые западные страны только за счет государственного регулирования смогли вырваться из трясины Великой депрессии.