Между тем в Баязете, по уходе рекогносцировочного отряда, с утра усилились хлопоты по перевозке и переноске имущества из города в цитадель. В 10 часов утра прибыли туда три сотни милиции Эриванского конно-иррегулярного полка, под начальством полковника Измаил-хана нахичеванского, а в 11 часов из-за горы, со стороны ванской дороги, вдруг послышались отдаленные выстрелы, гул которых с каждой минутой все более и более усиливался, сливаясь с грохотом орудийной пальбы. Наконец, на гребне возвышенностей, окружающих Баязет с юга, показалась длинная черная линия отступавших наших войск, опоясанная белыми дымками. Первые подошли к цитадели опередившие отряд казаки, которые, поспешно сбатовав лошадей на кладбищенском кургане, служившим биваком, опять присоединились к отступавшему отряду вместе с двумя ротами крымцев, чтобы помочь ему огнем своих дальнобойных берданок.

Когда наш отступавший отряд появился в виду Баязета и стало очевидным его отчаянное положение, капитан Штоквич немедленно приказал эриванской милиции двинуться на поддержку нашим войскам. Да и было вовремя, так как следом за нашею цепью, спустившеюся вниз на 300–800 шагов, появились густые массы турецкой кавалерии, которая заняла оставленные ближайшие отроги гор и начала осыпать наши войска градом пуль, бросаясь на пехотинцев и казаков поодиночке и большими толпами; отдельные всадники подскакивали даже к самой цепи и, сделав выстрел почтив упор, удалялись обратно. Как только в цитадели заметили, что можно действовать из орудий, грянул выстрел, за ним другой, и две наши гранаты, удачно разорвавшись среди турок, рассеяли большую толпу курдов своими осколками. Огонь наших орудий и удачный маневр милиционеров Измаил-хана нахичеванского, отбивших залпами турецкую пехоту, стремившуюся обойти нас со стороны Кизил-дага, дали возможность нашему отряду прийти в порядок, приостановиться и начать более спокойное отступление.

Так, шаг за шагом, отряд наш отошел к городу и достиг цитадели. Только в воротах замка дело не обошлось без давки и лишних жертв, так как турки сосредоточили в этом пункте жестокий ружейный огонь. Затем ворота цитадели затворились и с этой минуты началась мужественная, полная высокого самоотвержения и энергии 23-х дневная оборона Баязета против в десятеро сильнейшего противника!..

Баязетская цитадель или баязетский замок, приютивший в своих стенах до 1500 наших героев, расположен в центре города, на одном из скалистых горных отрогов, врезывающихся внутрь долины и города с юго-востока в виде мыска с отвесными обрывами. На этом скалистом мыске было воздвигнуто в XVII веке одним из полунезависимых куртинских владетелей, Исаак-пашею, огромное здание, в виде средневекового в мавританском стиле замка, получившего, в силу местных условий своего расположения, значение цитадели гор. Баязета. Весь замок состоял из ряда массивных двухэтажных зданий, составлявших внешние его стены с двумя внутренними и одним наружным двором.

По отступлении в цитадель, за воротами, так и остались неубранными груды разного частного и казенного имущества, преимущественно казачьих вещей, а также оседланные и сбатованные лошади трех сотен, которые оставлены на месте, потому что в цитадель их не приняли. Горько было хоперцам смотреть, как, поражаемые турецкими пулями, их несчастные боевые товарищи-кони падали и бились в предсмертных судорогах, повисая на поводе, зацепленном за седло другой лошади. Много казачьего добра должно было пропасть ни за грош. Войсковой старшина Кванин употребил все усилия убедить подполковника Пацевича в необходимости дозволить казакам подобрать вещи и ввести в цитадель лошадей.

Вызвав по 20-ти охотников из сотен, Кванин назначил в прикрытие работ, долженствовавших начаться ночью, сотню хоперцев. С наступлением сумерек пальба начала понемногу утихать. В это время под стенами, у ворот, тихо появились пешие милиционеры, прося впустить их без лошадей. Но едва открыли ворота, как притаившаяся недалеко неприятельская часть с криком рванулась в цитадель; ворота быстро затворили, а собранные на первом дворе охотники-казаки кинулись на крышу переднего фаса цитадели, по приказанию войскового старшины Кванина, который ясно видел, что сбор оставленного имущества – дело немыслимое. Вечером этого дня курды захватили несколько казаков за стенами цитадели и умертвили их, а в ночь на 9-е число они принялись неистовствовать в самом городе. Три ночи курды буйствовали, грабили и резали жителей без разбора пола и возраста. Город был сожжен и страшно опустошен. Массы трупов валялись по улицам и у самых стен цитадели.

Гарнизон решился держаться до последней крайности, твердо уповая на выручку. С наступлением утра 7-го июня защитники Баязета стали на свои места в ожидании приступа: ставропольцы обороняли преимущественно северный фас, действуя против старой крепости и армянской части города, крымцы занимали правый (южный) и задний фасы цитадели фронтом против нижнего города и высот к стороне ванской дороги; казаки трех сотен группировались по крышам переднего (восточнаго) фаса, а также окнам второго этажа здания, отделявшего первый двор от второго, а по северному и южному фасам уманцы были перемешаны с крымцами, а хоперцы с ставропольцами. Вот тут-то, в первый раз, перед лицом мужественного гарнизона Баязета встал грозный призрак тех недостатков и лишений, которые в будущем ожидали осажденные войска. Прежде всего люди почувствовали жажду. Но запас воды был крайне ничтожен, почему комендант крепости приказал выдавать только по ложке воды на человека. Эта мизерная порция еще более усилила страдания, но делать было нечего, и люди с тоской, опустив головы, должны были покориться.

Около кадушки с водой был поставлен караул, так как турки еще накануне отвели вниз протекавший через замок ручей, и теперь добыча воды становилась делом весьма рискованным и даже безусловно опасным. Вслед за тем подсчитали итоги нашего продовольствия и пришли к печальному заключению, что небольшой запас сухарей имелся только в некоторых частях, хлеба было мало, а других пищевых продуктов и того меньше. С 8-го числа стали выдавать на человека по одному сухарю в день. Вскоре к мукам голода и жажды присоединилось новое горе: воздух вокруг цитадели совершенно заразился от гниющих на солнце трупов и прочих миазмов, так что вонь доводила людей до тошноты и даже до обморока.

С самого начала осады, т. е. с утра 7-го июня и по день освобождения гарнизона, неприятель почти ежедневно производил по цитадели ожесточенный ружейный и артиллерийский огонь, засыпая пулями и снарядами крепостные площадки. Турки отлично пристрелялись по окнам, крышам и всем углам крепостных дворов, так что даже выйти из задних дверей, не подвергая жизнь верной опасности, было совершенно невозможно. Поэтому солдатики и казаки придумали такого рода способ. Перед тем как выйти, выставляли в отворенную дверь на палке шапку и затем, дождавшись когда, подстерегавшие выходящих, турки разрядят по ней свои ружья, ложились на порог и скатывались из дверей