Вместо ответа я разливаю по рюмкам остатки водки.

— Не желаешь ли ты запугать нас. Магистр?

— Нет, Андрэ, не запугать, а настроить. Настроить соответствующим образом. Запугать вас невозможно, это я прекрасно знаю. Хотя помнишь, что сказал твой комэск Волков в ответ на вопрос молодого летчика: “Вы что, думаете, мы струсим?” Вот и у меня сейчас такие мысли. Поменьше бы вам храбрости, а побольше осторожности. Что, не понял? Ну и дурак. Мы сейчас, если разработка Ричарда и Кэт принесет реальные результаты, выходим на прямой контакт с противником, о котором не знаем ничего, не знаем даже, каковы их цели. Ты представляешь, какая работа нас ждет? По твоему умному лицу вижу, что не представляешь. А жаль.

— Зато я хорошо представляю, — вступает в разговор Лена. — Даже слишком хорошо. Ты сказал о прямом контакте с противником и правильно сказал, что мы о нем не знаем ничего, кроме того, что он существует. Мы не знаем, какими методами он, а точнее, они пользуются, какими средствами располагают. А какие последствия для наших хроноагентов будут иметь такие контакты? Этого мы тоже не знаем. В свете сказанного не кажется ли тебе, Магистр, что на наших двух Андреев выпадет непомерная нагрузка?

— Кажется. Меры мы уже принимаем. Но они дадут результат не так быстро, как нам хочется. А кстати, Андрэ, после всего, что мы узнали, тебя не перестали грызть сомнения по поводу правомерности нашего вмешательства в жизнь реальных фаз?

Я игнорирую провокационный вопрос. На помощь мне приходит Андрей. Он поднимает рюмку и негромко произносит:

— Все это верно. И Магистр все мудро сказал, и Лена — тоже. Самое главное — это то, что предыстория кончилась и мы это осознаем. Верно и то, что сейчас у нас вопросов больше, чем ответов на них. Но никто не даст нам этих ответов, кроме нас самих. Помощи нам ждать неоткуда. Разве что ЧВП придет к нам сюда и все расскажет. Но на это надежда слабая. Так что, друже, мы с тобой очень вовремя включились в дело. Ты, Магистр, хорошо сказал о разумной дозировке храбрости и осторожности. Но ты забыл сказать об удаче. А у нас, военных летчиков, существует поверье: удача смелых любит. За удачу!

Магистр даже не пытается возразить против такого тоста. Когда мы с Леной остаемся одни, она присаживается поближе к камину, протягивает к огню ножки в белых тапочках и шевелит пальчиками.

— Ну, дорогой, что ты имеешь сказать по этому поводу?

— Только то, что предыстория фазы Стоуна действительно закончилась. Начинается совсем другая история.

— И история эта будет разворачиваться в основном в Сумеречных мирах, — подхватывает Лена.

— Верно. А на прошлой истории можно поставить точку.

Но Лена многозначительно поправляет меня:

— Вернее, многоточие.