Как только Вайолет, удаляясь, повернулась к ней спиной, Тамар тоже встала и со словами: «Пошли и мы», бросилась к шкафу и принялась вытаскивать чемоданы.

Гидеон вздохнул: «О боже!» и поднялся. Отец Макалистер машинально схватил с тарелки сахарный кекс, розовый, и целиком запихнул в рот. Все направились в прихожую.

— Что ж, — проговорила Патрисия, — не разбив яйца, яичницу не приготовишь. Пошли, выходим, уводите Тамар, пока она не передумала.

— Она не передумает, — сказал Гидеон.

— Если бы я вытащила тот мешок в прихожую, могли бы забрать его с собой. У Вайолет в комнате неописуемая грязь и беспорядок, под кроватью что-то гниет, я даже не поняла, что это такое.

Патрисия надевала пальто. Священник взял свое. Тамар выволокла три больших чемодана и подтащила к двери. Таща их, она странно взглянула на отца Макалистера, и тот подумал: она видит его насквозь. Кто из них кого предал?

— Машина далеко стоит, — сказала Патрисия. — Дойдем или подогнать ее? Можем вместе донести чемоданы. Хочу убраться отсюда. — Священнику сказала: — Хотите, подвезу вас?

— Нет, спасибо, мне надо навестить кое-кого неподалеку.

Гидеон сказал Роуз:

— Вы с Тамар идите за машиной. Нет смысла тащить чемоданы. Вынесем их на лестницу. Я подожду здесь. Не то Вайолет как раз выскочит.

— Не выскочит. Ладно. Идем, Тамар.

Гидеон со священником посмотрели друг на друга. Священник, подняв брови, слегка кивнул в сторону закрытой двери в спальню. Гидеон с непроницаемым лицом, продолжая держать открытой дверь на лестницу, сказал:

— Большое вам спасибо. Мы еще поговорим обо всем.

— Да. — Отец Макалистер вздохнул, махнул Гидеону, спустился вниз и вышел на улицу.

Гидеон дождался, пока стукнет, закрываясь, дверь парадного. Затем осторожно прикрыл дверь квартиры, подошел к спальне Вайолет и постучал:

— Вайолет! Они ушли. Выходи.

Немного погодя появилась Вайолет. Она переоделась, причесалась, припудрила нос, сняла очки. Она явно плакала, и от пудры, наложенной под глазами, морщинистая кожа выглядела белой, сухой и пыльной. Она хмуро уставилась на Гидеона, а он увидел у нее за спиной хаос в комнате, так поразивший Роуз. Она перешла в чистенькую комнату Тамар, чуть сдвинула стол и подняла тарелку с кексами, предлагая Гидеону. Он взял один. Они присели на кровать. Первый раз за много лет Гидеон почувствовал неожиданное физическое влечение к старинной подруге, желание, которому не поддался, стиснуть ее в объятиях и рассмеяться. Да, думал он, настоящая сильная личность, достойная любви, достойная восхищения, пропала, погубила себя в этой конуре.

Волосы Вайолет требовали стрижки, как и у Тамар, но она их тщательно расчесала и взбила. Они по-прежнему сохраняли свой природный каштановый цвет, и там и тут их оживлял блеск серебряных нитей. Ноздри слегка покраснели то ли от холода, то ли от недавних слез. Губы, слегка тронутые помадой, сурово сжаты. Она пригладила челку надо лбом, неизменно нахмуренным, — знакомый жест. Взгляд у нее был как у высокопоставленной чиновницы. По ее виду никак нельзя было сказать, что она потерпела поражение. Ввязавшись в затеянную отцом Макалистером авантюру, Гидеон боялся, может, и хотел, чтобы она была более слабой и сговорчивой. Это был момент, когда Вайолет могла подчиниться судьбе, но сейчас было маловероятно, что она подчинится чему-нибудь.

Оба молчали, предоставляя друг другу заговорить первым.

— Они вернутся, — проговорил Гидеон, — по крайней мере, Роуз позвонит снизу и я понесу чемоданы. Машина стоит довольно далеко. У нас есть десять минут. Но я, конечно, зайду завтра.

— Зачем ты вовлек меня в этот отвратительный фарс? Этот зануда был уже чересчур, — сказала Вайолет.

— Это была его идея, — ответил Гидеон не совсем искренне. Стратегию разработал священник, но тактика была, определенно, Гидеона. — Таков был план, понимаешь.

— Увезти Тамар.

— Да.

— Но она могла уйти в любое время, я не держала ее!

— Видишь ли, в каком-то смысле держала. Ты лишила ее воли. Ей была нужна моральная поддержка…

— Моральная?

— Чтобы уйти ясно и недвусмысленно, имея на то разумное оправдание.

— Имеешь в виду, чтобы жить на твоем иждивении?

— Не могла же она просто так взять и убежать. Должен был быть налет солидного спасательного отряда.

— Это показывает, что ты не думаешь обо мне, не считаешься со мной. Эта свора, ворвавшаяся сюда без предупреждения! Ни с кем другим ты бы себе такого не позволил. Ты меня презираешь.

— Нет, Вайолет…

— Все вы отлично отрепетировали свои роли.

— Ты тоже недурно сыграла.

— Считаешь? Все было задумано, чтобы унизить меня. Ладно, это было умно. Моя реакция была предсказуема, все реплики расписаны заранее. Это было похоже на… на… покушение на мою жизнь.

— Прости, — сказал Гидеон, — но послушай, ты правда не возражаешь, чтобы я подкидывал Тамар денежек, пока она будет в Оксфорде?

— Мне наплевать…

— Отлично, вопрос решен…

— Поскольку я ее больше никогда не увижу.

— Но ты-то остаешься.

— Меня не существует.

— Ох, да брось, Вайолет, подумай, ты же способна думать. Макалистер уверен, что Тамар в душе по-настоящему любит тебя и…

— Она меня ненавидит. Всегда была страшно холодна со мной, даже когда была маленькой. Послушная, но просто ледяная. Я не виню ее. Я ее ненавижу, если уж на то пошло.

— Не знаю, как Тамар, не хочу гадать. Скажем так: я человек, возможно, единственный, кто не только знает тебя, но и любит. Это тебя устраивает?

На сей раз Вайолет, вместо того чтобы ответить как-нибудь издевательски, сказала:

— О Гидеон, спасибо, что любишь меня, — не то чтобы я поверила… но это бесполезно… скисшее молоко… годится, только чтобы выбросить.

— Я никогда ничего не «выбрасываю», вот почему все, к чему я притрагиваюсь, обращается в золото. Позволь мне помочь тебе. Я все могу. Одной только силой воли. Я вытеснил Джерарда из того дома в Ноттинг-Хилле. Слушай, давай продадим эту квартиру, Пат права, кошмарная квартира, с привидениями. Переезжай жить к нам.

— С Тамар? Быть прислугой? Нет уж, спасибо.

— Вы с Тамар должны помириться… не обращать внимания на мелочи… ты должна жить, должна быть счастлива… для чего еще деньги существуют, в конце концов?

— Нет смысла. Ты счастливый человек. Такой, как ты, не способен просто сделать счастливой такую, как я. Со мной все кончено. Можешь позаботиться о Тамар. Речь только об этом.

Снизу позвонили.

— Загляну завтра.

— Меня здесь не будет.