искренне Ваш,

Кросби Уэллс

Данидин, август 1854 г.

Сэр Вы надеюсь простите мне эти письма, мне ведь больше писать некому, а про Вас я целыми днями напролет думаю. Я тут прямо философом заделался, размышляя, а как бы оно все вышло, если бы Вы познакомились со мною раньше или я с Вами. Не знаю, сколько Вам лет, так что понятия не имею, кто из нас старший, Вы или я. Мне кажется, это важно; а раз уж я бастард, мне мнится, что младший – я, но, конечно, на самом-то деле совсем необязательно, что так. В борделе росли еще дети: несколько девочек, они стали шлюхами, и один мальчик, который помер от оспы, когда я еще под стол пешком ходил, но я-то всегда был старшим и мне всегда хотелось брата, которым я мог бы восхищаться. Я все думаю с грустью о том, что ведать не ведаю, есть ли у Вас сестры и братья, родились ли у отца еще незаконнорожденные дети и рассказывал ли Вам отец про меня хоть что-нибудь. Будь я в Лондоне, я бы при любой возможности приходил бы к Глен-хаусу, заглядывал бы сквозь ограду и высматривал бы отца, которого, как Вы помните, никогда не видел. Я до сих пор храню его письмо, в котором он пишет, что знал обо мне, что не терял меня из виду, и все гадаю, а что он обо мне думал и как бы ему показалась та жизнь, которую я здесь веду. Но, наверное, его давно уже нет. Вы не желаете быть моим братом, Вы ясно дали это понять, но, наверное, Вы мне – как священник, а наша переписка что исповедь. Эта мысль меня обнадеживает и я с гордостью говорю, вот теперь я в самом деле прошел конфирмацию. Ну да Вы, надо думать, англиканин.

Ваш

Кросби Уэллс

Данидин, ноябрь 1854 г.

Сэр как думаете Вы бы меня узнали, угадали бы в толпе? Мне тут пришло в голову что мне-то Ваша внешность известна, а Вам моя нет. С виду мы не то чтобы несхожи, хотя, сдается мне, я худощавее буду, и волосы у меня потемнее, и люди небось скажут, что у Вас лицо подобрее, потому что я частенько хмурюсь. Любопытно, а Вы – думаете ли обо мне, гуляя по городу, выискиваете ли фрагменты моих черт в лицах и фигурах прохожих? Так я поступал всякий день, когда был юн и все грезил об отце, и пытался составить его портрет из всех известных мне лиц. До чего же отрадно размышлять обо всем о том что нас объединяет как братьев здесь, на краю света. Сегодня я все время думаю о Вас.

С уважением,

Кросби Уэллс

Следующее по счету письмо звучало куда бодрее, а чернила смотрелись заметно ярче. Мади посмотрел на дату и отметил, что со времен предыдущего послания Кросби Уэллса минуло почти десять лет.

Данидин, июнь 1862 г.

Сэр я возобновляю переписку чтоб сообщить Вам с законной гордостью, что пишу Вам как человек женатый. Ухажерство длилось недолго, хотя, я так понимаю, события развивались по стандартной схеме. В последние месяцы я старательствую в лощинах Лоренса, и хотя опыта, как говорится, поднабрался, на золотую жилу покамест не напал.

Миссис Уэллс, как мне ее теперь полагается называть, являет собою превосходный образчик женского пола, каковой я буду горд и рад вести под руку. Я так понимаю, она теперь Ваша сестра. Как бы узнать, есть ли у Вас уже сестры, или миссис Уэллс – первая. Теперь я нескоро Вам отпишу; мне необходимо вернуться в Данстан, чтобы обеспечить жену. Любопытно, а что Вы думаете о золотой лихорадке. Я недавно слышал выступление одного политика, так вот он назвал золото проклятием нашего времени. Это правда, что на приисках я видел много всего дурного, но это дурное возникало задолго до того, как начинали разрабатывать месторождение. Сдается мне, политиканы просто боятся, что такие как я вдруг да разбогатеют.

Сердечно Ваш,

Кросби Уэллс

Каварау, ноябрь 1862 г.

Сэр я прочел в газетах что Вы недавно женились – мои искренние Вам поздравления. Портрета Вашей супруги – Кэролайн, урожденной Гоф, я не видел, но говорят, она – превосходная партия. Я так счастлив, думая что мы оба встретим Рождество как люди семейные. Я вернусь из Лоренса провести праздники с женой – она живет в Данидине и на прииски не приезжает, она не выносит грязи. Я ведь так и не привык праздновать Рождество летом; мне кажется, традиция как таковая куда лучше подходит холодным месяцам. Я, наверное, кощунствую, говоря про Рождество в таком ключе, но я так полагаю, многое утрачивает свое значение здесь, в Новой Зеландии, и кажется поблекшими останками далекого прошлого. Я вот все представляю как Вы получите это письмо, усядетесь у очага, или скажем придвинетесь поближе к лампе, чтобы разобрать слова. Позвольте мне вообразить такого рода подробности, мне всегда в удовольствие думать о Вас, примите же мои уверения в том, что я остаюсь, издалека,

с искренним уважением,

Кросби Уэллс

Данстан, апрель 1863 г.

Сэр всю неделю я пребывал в глубоком унынии размышляя, действительно ли нашего отца Алистера Лодербека более нет среди живых как мне кажется. Теперь Лондон для меня что смутный сон. Я помню туман и чад – и не доверяю собственной памяти. На прошлой неделе я для эксперимента сел и попытался начертить на земле карту Саутуорка. Я очертания Темзы-то с трудом вспомнил, а из названий улиц – ни одного. Любопытно, а с Вами тоже так? Я не без удивления прочел в «Отагском свидетеле», что Вы теперь именуетесь гордым кентерберийцем. Я-то ощущаю себя англичанином до мозга костей.

Ваш,

Кросби Уэллс

Каварау, ноябрь 1863 г.

Сэр мне хотелось бы думать что Вам приятно получать от меня весточку-другую, но я готов смириться и с куда большей вероятностью того, что Вы их вообще не читаете. В любом случае писать мне в радость, оно и жизнь упорядочивает. Я с интересом прочел, что Вы сложили с себя обязанности управляющего Советом провинции. На приисках поговаривают, будто в Кентербери вот-вот начнется золотая лихорадка, раз уж в Отаго она сходит на нет; вот я и гадаю, а не пожалеете ли Вы о своем решении оставить столь высокий пост. За доходное месторождение тут награду предлагают, на приисках Каварау многие на это дело купились. Склоны тут крутые, обрывистые, небо глаза так и слепит. Я столько раз обгорал под солнцем, что контур воротника в шею прямо впечатался; больно, конечно, но зимние месяцы пугают еще больше – здесь в горном краю морозы ударят суровые. А если в Кентербери золото найдут, Вы будете снова баллотироваться на пост управляющего? Я не то чтобы к Вам с расспросами лезу, я просто любопытство выражаю насчет Вашего житья-бытья. В этом духе и подписываюсь,

искренне Ваш,

Кросби Уэллс

Каварау, март 1864 г.

Сэр я к Вам с важными и прямо-таки поразительными новостями. В Данстане мне сказочно повезло: натолкнулся на участок, который золотишком так весь и искрится! Теперь я богач хотя еще ни единого пенни не потратил: насмотрелся я, как парни проматывают песок на шляпы да пиджаки, а потом несут все это добро в заклад, едва судьба снова переменится. Не назову точной цифры, а то вдруг письмо попадет в чужие руки, скажу лишь, что даже в сравнении с Вашим изрядным жалованьем сумма грандиозная; я так понимаю что теперь из нас двоих братьев я побогаче буду, по крайней мере по наличным деньгам. Вот так номер! С этаким состоянием я мог бы вернуться в Лондон и открыть лавку, но я останусь тут старательствовать и дальше, сдается мне, я свою удачу еще не до конца исчерпал. Металл я еще не задекларировал, а с приисков перевезу с помощью частного эскорта, говорят так надежнее. Невзирая на перемену в своей судьбе, я, как всегда,