«Мы действительно больше склонялись на сторону Ирака, – говорил Уилкокс. – Мы обеспечивали Ирак разведывательной информацией, намеренно исключили Багдад из списка пособников терроризма. В позитивном свете рассматривали комментарии Саддама Хусейна, подразумевая, что тот в принципе поддерживает арабо-израильский процесс мирного урегулирования. Многие начали довольно оптимистично рассматривать Ирак как потенциальный фактор стабильности, а Саддама Хусейна – как человека, с которым можно сотрудничать».

Вообще, отдача от инвестиций в Ирак была крайне невелика. Обратной связи от передачи разведывательных данных не было никакой. ЦРУ так и не смогло просочиться через кордоны иракской полицейской машины. Оно почти не имело никакой достоверной информации о режиме. Сеть иракских агентов состояла лишь из горстки дипломатов и торговых чиновников в заграничных посольствах. У этих людей почти не было возможности просочиться в секретные структуры Багдада. ЦРУ как-то удалось завербовать одного иракского «агента»: им оказался служащий одной из гостиниц в Германии…

ЦРУ по-прежнему поддерживало сеть из более чем сорока иранских агентов, включая офицеров вооруженных сил, обладавших кое-какими сведениями об иракской армии. Резидентура ЦРУ во Франкфурте держала с ними связь через старинный метод невидимых чернил. Но осенью 1989 клерк из ЦРУ умудрился отправить письма всем агентам одновременно и с одного и того же почтового ящика. Вдобавок все они были написаны одним и тем же почерком…

Когда один из агентов был разоблачен, то автоматически оказалась провалена вся агентурная сеть. Все это стало следствием грубейшего нарушения элементарного профессионализма разведчика. Всех иранских шпионов ЦРУ заключили в тюрьму и многих впоследствии казнили за измену.

«Арестованных агентов пытали до смерти, – рассказал Фил Джиральди, на тот момент шеф Стамбульской резидентуры. – Что касается ЦРУ, то здесь, наоборот, никто не понес наказания, а оперативный руководитель даже получил повышение по службе».

Провал агентурной сети фактически захлопнул «окно», через которое ЦРУ могло получать хоть какие-то сведения по Ираку и Ирану.

Весной 1990 года, когда Саддам вновь приступил к мобилизации своих вооруженных сил, ЦРУ не придало этому особого значения. Агентство направило в Белый дом специальную разведсводку, в которой утверждалось, что вооруженные силы Ирака истощены, что им понадобятся годы на то, чтобы оправиться от войны с Ираном, и что Саддам в ближайшем будущем вряд ли пойдет на какие-либо военные авантюры. Затем, 24 июля 1990 года, Судья Вебстер принес президенту Бушу два интересных снимка со спутника-шпиона. На них было отчетливо видно, как у самой границы с Кувейтом сосредоточиваются две дивизии Республиканской гвардии – а это десятки тысяч иракских солдат – при поддержке большого количества танков и артиллерии. Заголовок в Ежедневной национальной разведсводке ЦРУ на следующий день гласил: «Ирак блефует?»

Лишь один видный аналитик ЦРУ, Чарльз Аллен, оценил вероятность войны как очень высокую. «Я действительно выступил в качестве сигнализатора тревоги, – сказал Аллен. – Удивительно, что в наших рядах оказалось так мало внимательных слушателей».

31 июля ЦРУ охарактеризовало иракское вторжение в Кувейт как маловероятное; Саддам мог бы ограничиться захватом нескольких нефтяных месторождений или горстки островов, но не более того. Лишь на следующий день – всего за двадцать часов до вторжения – заместитель директора Центральной разведки Ричард Дж. Керр предупредил Белый дом о неизбежности иракского нападения.

Президент Буш не поверил ЦРУ. Он быстро перезвонил президенту Египта, королю Саудовской Аравии и эмиру Кувейта, и оба в один голос заявили, что Саддам ни за что не станет вторгаться в Кувейт. Король Иордании Хусейн заявил президенту: «Иракская сторона шлет вам свои наилучшие пожелания и выражает глубочайшее уважение». Удовлетворенный ответом, Буш отправился спать. Несколько часов спустя первая волна из 140 тысяч иракских солдат хлынула через иракскую границу в мирный и практически беззащитный Кувейт…

А пользующийся наибольшим доверием у президента советник по разведке Боб Гейтс как раз устроил семейный пикник в окрестностях Вашингтона. К нему подошла одна из подруг его жены. «Что вы здесь делаете?» – спросила она. «О чем это вы?» – удивился Гейтс. «О вторжении», – ответила она. «Что еще за вторжение?» – спросил Гейтс. Короче говоря, «по поводу того, что происходило в Ираке, никаких надежных сведений не было», – заметил госсекретарь Джеймс Бейкер.

В течение последующих двух месяцев ЦРУ «вело себя, к сожалению, весьма типично», – сказал Чес У. Фримэн-младший, американский посол в Саудовской Аравии. 5 августа агентство сообщило, что Саддам собирается напасть на Саудовскую Аравию. Но тот так и не собрался… Это убедило президента США, что у Ирака нет химических боеголовок для ракет ближнего и среднего радиуса действия.

Потом ЦРУ с возрастающей уверенностью начало утверждать, что у Ирака на самом деле есть эти злополучные химические боеголовки и Саддам, вероятно, все же намерен их применить. За этими угрозами не было никаких веских доказательств. К моменту начала Войны в заливе Саддам так и не «докопался» до применения химического оружия. Но на этот счет поначалу возникли большие сомнения, когда иракские ракеты «Скад» начали падать на Эр-Рияд и Тель-Авив…

За несколько недель до начала воздушной войны с Ираком 17 января 1991 года Пентагон пригласил ЦРУ вместе выбрать цели для бомбардировок. Помимо множества других участков, агентство выбрало один подземный бункер в Багдаде. 13 февраля военно-воздушные силы взорвали его, но оказалось, что бункер использовался в качестве гражданского бомбоубежища. Погибли сотни женщин и детей. После этого ЦРУ больше не привлекалось к выбору целей для бомбардировок…

Затем вспыхнул ожесточенный спор между ЦРУ и американским командующим операцией «Буря в пустыне», генералом Норманном Шварцкопфом. Трения завязались по поводу оценки выведенной из строя иракской боевой техники в ежедневных сводках о военно-политическом эффекте от американских бомбардировок. Чтобы успокоить Израиль и Саудовскую Аравию, Пентагону непременно нужно было уверить Белый дом в том, что американские бомбардировщики разрушили много иракских пусковых ракетных установок и достаточное количество иракских танков и бронетранспортеров. Генерал уверял президента и общественность, что военные добросовестно делают свою работу. Аналитики ЦРУ твердили президенту, что генерал преувеличивает нанесенный противнику ущерб, и были правы. Но, бросив вызов Шварцкопфу, ЦРУ быстро обломало себе зубы. В результате агентству запретили проводить оценку повреждений боевой техники. Пентагон забрал под свой персональный контроль всю работу по расшифровке снимков, полученных со спутников-шпионов. Конгресс вынудил агентство принять зависимую роль в ее непростых отношениях с американскими военными. После иракской войны оно было вынуждено создать новое управление по военным вопросам, призванное служить исключительно в качестве вторичной поддержки для Пентагона. Следующее десятилетие ЦРУ вынуждено было отвечать на тысячи вопросов от военных: какова ширина той или иной дороги? насколько прочен тот или иной мост? какие имеются данные по данной возвышенности? В течение сорока пяти лет ЦРУ отвечало на вопросы гражданских лидеров, а не офицеров в мундирах. Оно теперь лишилось былой независимости от военной цепочки инстанций.