— Нет, — призналась Ира. — Я не слышала, как профессор лингвистики ругается матом.

— Жаль, — сказал Игорь. — Потому что ничего более прекрасного мне в жизни не попадалось. За исключением, конечно, «Белого альбома» Beatles.

— Тем не менее, — сказала Ира, — благородный человек иногда должен срабатывать на срыве стереотипа.

— В каком смысле? — поинтересовался Игорь.

— Вот смотри, — сказала Ира. — Сегодня — последний день нашего отдыха, так?

— Так.

— Люди примитивные напиваются, куролесят, а наутро просыпаются с жуткой головной болью и в самолете, летящем домой, выглядят так, как будто их использовали в крэш-тестах вместо манекена. Так?

— Ну да, — подтвердил Игорь. — Сплошной примитивизм.

— А люди благородные, — продолжила Ира, — напиваются, куролесят и выглядят как жертвы крэш-тестов исключительно из внутреннего благородства, ну и чтобы показать свою близость к народу. У них это не носит характер примитивизма, а наоборот — высокий стиль. Для человека благородного нажраться в сосиску и буянить — это высший стиль. В отличие от всякого быдла, для которого это естественное состояние.

— Мать, дай поцелую, — торжественно сказал Игорь. — Ты сегодня так грамотно излагаешь — это что-то! Кстати, хочешь выйти за меня замуж?

— Хочу, — ответила Ира. — Но сейчас речь не об этом. Мне можно продолжить?

— Нужно, — сказал Игорь. — Я тебя слушаю и упиваюсь.

— Так вот, — сказала Ира. — Почему бы сегодня человеку благородному не сработать на срыве стереотипа? Все ожидают, что он, как человек благородный, напьется в дугу и перекуролесит всю территорию отеля, а он вместо этого чинно и благородно отправится в номер, посмотрит какую-нибудь педерачу для повышения своего и без того высочайшего культурного уровня, после чего мирно заснет в объятиях подруги, чтобы наутро выглядеть как Золушка на балу, вызывая острую зависть у крэш-тестовых окружающих.

— Ира, это супер, — сказала Лена. — Мои комплименты.

Ира вежливо наклонила голову и посмотрела на Игоря.

— Ну что ж, — сказал Игорь, немного помолчав, — предложение, не скрою, заманчивое. Конечно, я вижу в нем определенные изъяны, да и передергиваний там хватает, однако сегодня ты проявила склонность к весьма неплохим логическим построениям, и это должно быть каким-то образом вознаграждено. Поэтому, — продолжил Игорь, вставая со стула, — я буду срывать стереотип! Мы не будем больше куролесить, мы тихо-мирно пойдем в номер. Я буду срывать стереотип, понял? — тихо сказал Игорь Сергею, наклонившись к приятелю довольно близко, и тот увидел, что Игорь уже порядком набрался.

— Это правильно, — согласился Сергей. — Мы, интеллигентные люди, ни хрена не боимся сорвать стереотип и выкинуть его к чертовой бабушке!

— Удачи в танце, — сказал Игорь Сергею с Леной. — Ну и во всем остальном. Мы отправляемся, как говорят англичане, «ту слипки».

— Счастливо, — сказала Лена, и они с Сергеем проводили взглядом удаляющихся «молодоженов».

— Что-то Игорь как-то нетвердо шагает, — заметила Лена.

— Да его что-то повело, — согласился Сергей. — Потому что нечего было джин-тоник после текилы пить. Так фиг бы он стал рвать стереотипы. Буянил бы до последнего. Впрочем, с Игорем никогда ничего не понятно. Непрогнозируемый человек.

— А что теперь между нами? — прищурившись, спросила Лена.

— Что теперь между нами? — переспросил Сергей. — Я скажу тебе, что теперь между нами. Я так думаю, что на дискотеке нам уже делать нечего. Я не умею исполнять танец замороженных креветок. Предлагаю потихоньку уползать отсюда в номер. Там между нами что-то будет. Кстати, мне завтра действительно очень рано вставать.

— Давай, — согласилась Лена. — Только сначала прогуляемся по бережку, ладно?

— Нет проблем, — кивнул Сергей, допил последний коктейль и встал из-за стола.

— На берегу, — запел Сергей, когда они вышли на пляж, — так оживленно, людно…

При этом он вдруг ощутил легкий приступ дежавю, но быстро его подавил, когда вспомнил, что в прошлый раз эту песню пел вовсе не он, а Игорь.

— Сержик, — попросила Лена ласково, но твердо, — тебя не затруднит некоторое время не петь? Хотя бы до завтра…

— Да пожалуйста, — сказал Сергей, разобидевшись.

Не то чтобы он был очень высокого мнения о своих песенных способностях, но считал, что уж один-то куплет в его исполнении может пережить кто угодно, даже завзятый меломан.

— Ну ладно тебе, не обижайся, — сказала Лена и ласково потрепала его голове. — Просто тут так тихо вокруг, а твои залихватские песни портят весь интим.

— Залихватские песни, — пробурчал Сергей, уязвленный до глубины души. — Всего-то один куплет, причем как нельзя лучше подходящий к данному моменту.

— Сереж, — заметила Лена, начиная раздражаться, — если бы ты тихим голосом спел какую-нибудь серенаду — я бы и слова не сказала. Но ты проорал что-то явно кабацкое.

— Какую, к черту, серенаду? — спросил Сергей. — Я что, похож на менестреля? У меня что, штаны-шаровары из цветастого шелка?

— Так, понятно, — сказала Лена, останавливаясь. — Вечер окончательно перестал быть томным и уж тем более интимным. Пошли в отель. Не получилось — так не получилось.

— А что получилось-то, что? — заволновался Сергей, хватая Лену за руку и заставляя ее остановиться.

— Ничего не получилось, — сказала Лена, и Сергею показалось, что она сейчас заплачет. — Тебе рано утром уезжать, я хотела с тобой серьезно поговорить, а вместо этого мы разругались из-за какой-то дурацкой песенки. Ну что вы за люди, мужики, честное слово?!!

— Мы? — искренне удивился Сергей. — А кто скандал-то из-за песни устроил? Я, что ли?

— Никто скандал не устраивал, — ответила Лена. — Я просто попросила тебя не петь — только и всего.

— Неужели ты не понимаешь, что мне это было очень обидно слышать? — спросил Сергей. — Это была песня для тебя, в твою честь. И тут мне наступают на горло тяжелым сапогом на шпильках и просят, чтобы я больше никогда в жизни не осквернял своим кошмарным пением здешние океанические просторы. И никакие другие просторы — тоже не осквернял.

— Ты все это выдумал, — сказала Лена. — Я ничего не говорила про осквернение и уж тем более — не наступала на твое драгоценное горло. Кроме того, я не знала, что это была песня в мою честь. Возможно, в этом случае я бы как-нибудь по-другому к ней отнеслась. Я думала, что ты просто решил спеть — ну, знаешь, как люди поют, когда выпьют.

— Когда выпьют, люди поют «Ой, мороз, мороз», — буркнул Сергей.

— Прости, милый, я не знала, — кротко сказала Лена. — Может, ты снова споешь первоначальную песню в мою честь, и инцидент будет исчерпан? Мне бы не хотелось, чтобы мы расставались разругавшись.