Федотов, зачитывает принятую радиограмму.

Командир: — Запроси Адлер.

Он повернулся к штурману:

— Евгений Андреевич, как вариант, проложи курс прямо на Адлер.

Несколько минут в кабине стоит тишина.

Командир: — Ну, что там, Саша?

Бортрадист: — Они дают разрешение на посадку, но через два часа у них ожидается ухудшение погодных условий. Если мы успеем, то они нас примут.

— Что будем делать, Антон? — спросил Ковалёв второго пилота.

Второй пилот: — Если прямо сейчас мы повернём на Адлер, то будем там через 40 минут, и, если погода не изменится, то мы вполне успеваем, чтобы взять на борт дипломата и смыться оттуда.

Командир: — Я тоже так думаю. Только предлагаю подстраховаться и лететь через Минводы. В случае чего мы там сможем переждать непогоду. И вообще, возможны варианты. Евгений Андреевич, можем мы сейчас повернуть на Минводы?

Штурман: — Конечно.

Командир: — Тогда, поворачиваем и с богом!

Самолёт накренился подворачивая вправо, беря курс на Минводы.

Командир: — Саша, запроси погоду в Минводах и в Адлере.

Некоторое время в кабине все молчали, кроме бортрадиста, который прижав микрофон рации к губам общался с диспетчером в Минеральных Водах.

Бортрадист: — И там, и там ожидают непогоду через полтора-два часа.

Командир: — Поворачиваем на Адлер.

Прошло 15 минут, время 4:35.

Штурман: — Командир, через 20 минут Адлер.

Командир: — Начинаем снижение.

Второй пилот: — Высота 9500 метров.

Прошло 10 минут, время 4:45.

Второй пилот: — Высота 5000 метров.

Командир: — Остаёмся на этой высоте, пока не выйдем на море. Заходить на посадку будем с моря.

Бортрадист: — Командир, Адлер запрещает посадку. У них там гроза начинается. Грозовой фронт идёт с моря.

— Чёрт! — ругнулся Ковалёв. — Я предлагаю покинуть район грозового фронта и повернуть на Тбилиси, а там возвращаемся на прежний курс, на Эр-Рияд.

Второй пилот: — Командир, а как же дипломат?

Командир: — К чёрту дипломата, мы королеву домой доставить должны, причём вовремя. Нам за этот полёт хорошую премию обещали. А вот если мы это не сделаем, то хрен нам будет, а не премия. Саша, радируй в Москву, что дипломата взять не можем, над Адлером гроза, проходим мимо и продолжаем полёт в Эр-Рияд. Всё, решение принято. Евгений Андреевич, как понял?

— Всё понял, прокладываю курс.

Через несколько минут, Ковалёв нетерпеливо спросил:

— Штурман, как у тебя?

— Всё готово, — ответил тот.

— Ложимся на новый курс, — приказал Ковалёв.

Самолёт накренился поворачивая налево.

Прошло 5 минут, московское время 4:50.

Штурман: — Через 5 минут выходим на горы. Проходить будем прямо над Эльбрусом. Предлагаю подняться повыше.

Второй пилот: — Заняли эшелон 9500 метров.

Командир: — Давай ещё выше.

Второй пилот: — Заняли эшелон 10500 метров.

Прошло 12 минут, московское время 5:02

Штурман: — Через горы благополучно прошли.

В этот момент самолёт резко встряхнуло.

— Владимир Иванович, что случилось? — спросил Ковалёв бортмеханика Васильева.

Бортмеханик: — Правый двигатель забарахлил, командир, фактически летим на одном левом движке.

Второй пилот: — Высота 10000 метров, снизились рывком на 500 метров. Мы уже фактически в зоне грозового фронта.

— Что за невезение! — с досадой воскликнул Ковалёв.

С минуту он молчал. Молчали и другие члены экипажа, понимая, что командир взял паузу для принятия решения.

— Придётся просить посадку в Тбилиси, — сказал Ковалёв.

Он развернулся к бортрадисту:

— Саша, свяжись с Тбилиси и запроси у них разрешение на посадку.

Через минуту в кабине раздался голос бортрадиста:

— Аэропорт города Тбилиси, я Ту-104А, борт 42360, приём, как меня слышите.

— Понял, ваш позывной Гела, я борт 42360, у нас проблемы с двигателем, разрешите у вас посадку. Повторяю, Гела, я Ту-104А, борт 42360, прошу посадку в аэропорту города Тбилиси.

Бортрадист: — Диспетчер не даёт разрешения на посадку, говорит, что у них ВПП для нашего самолёта не приспособлена.

Командир: — Сейчас, я сам с ним поговорю.

Ковалёв надел наушники с микрофоном и включил тумблер на панели, подключаясь к рации:

— Гела, Гела, я командир борта 42360, прошу разрешение на посадку, посадку на ваш ВПП гарантирую. Мы летим без груза и практически без пассажиров. Как слышите меня, приём.

Через минуту Ковалёв услышал ответ:

— Борт 42360, борт 42360, говорит Гела, диспетчер аэропорта города Тбилиси, как слышите меня, приём.

Командир: — Гела, слышу вас хорошо, я борт 42360, прошу разрешения на посадку.

Гела: — Борт 42360, я Гела, посадку запрещаю, идите на Ереван

Командир: — Гела, я борт 42360, вас понял, ухожу на Ереван.

Через несколько минут самолёт стал поворачивать вправо и в этот момент произошло то, что лётчики называли «подхватом». Самолёт попал на восходящий поток воздуха, который подхватил его и протащил вверх почти на 3 километра. Буквально через несколько минут они достигли высоты 12800 метров и с этой высоты самолёт сорвался в штопор. В течение всего этого времени в эфире были слышны обрывки голосов диспетчера Тбилиси, позывной Гела, и командира ТУ-104А борт 42360.

Командир: — Гела, я борт 42360, бросило машину, бросило машину, не могу справиться с управлением. Машину тащит вверх, не хватает угла стабилизатора.

Гела: — борт 42360, я Гела, борт 42360, я Гела, не вижу вас, не вижу вас, куда вы пропали, где вы сейчас находитесь, где вы находитесь?

Командир: — Гела, я борт 42360, машина не слушается штурвала, сильно отрицательные перегрузки, валимся в крен, погибаем, конец … передайте родным …

Гела: — Борт 42360, борт 42360, я Гела, ответьте, я Гела …

Время 5:19.

Воздушное судно ТУ-104А, бортовой номер 42360 исчез со всех радаров. Его бортрадиста в эфире не было слышно. На радиовызовы от диспетчера города Тбилиси, позывной Гела, борт 42360 не отвечал.

* * *

Семнадцать минут тому назад на борту лайнера ТУ-104А с бортовым номером 42360 в пассажирском салоне.

Самолёт сильно тряхнуло, и Саша понял, что что-то случилось. Его метки стояли на всех членах экипажа и бортпроводницах. Он настроился на метку командира и вскоре был в курсе всего происходящего.

"А ведь скорее всего двигатель был выведен из строя заранее", — подумал Саша.

Прямую угрозу в виде закладки бомбы Саша смог устранить, но в работе двигателей он ничего не понимал и заранее проверить, и установить неисправность было не в его силах. Однако принять меры и подготовиться к самым худшим вариантам развития событий он успел. Ещё, когда они сидели в Сталинграде, то один поток его сознания активно работал, подготавливая несколько сценариев эвакуации. Он решил подготовить несколько различных мест для эвакуации