При этом совершенно понятно, что в оружейную игру такая «система» не может играть по отмашке Орлова, Рушайло или даже Касьянова. Шлейнов и называет разного рода знаковые структуры, которые должны заниматься оружейной тематикой — и занимаются ею. Только вот оказывается, что все это как-то вместе. И оружие, и рыба, и мебель. В этом, в сущности, и состоит мессидж Шлейнова. Что есть не только «плохие» Орлов, Рушайло и Касьянов и не только «плохой» Саенко, но еще и «плохие» оружейники. Мол, сами и догадывайтесь, какие.

Впрочем, почему «сами догадывайтесь»? Для мало-мальски осведомленных экспертов не составляет особого труда понять, через кого премьер Касьянов (а также другие упомянутые фигуры) может оперировать на очень специфическом оружейном рынке.

Но Шлейнов идет еще дальше. И тянет нитки от данной «плохой компании» в часть окружения президента Путина. Мол, эта часть окружения замарана в «касьяновщине». То есть в политической крамоле.

Одновременно по факту существует другая часть окружения, которая в этом не замарана. Так я понял материал Шлейнова.

Если я прав (а жизнь сложнее аналитической логики, и я могу быть не прав), то ОБЪЕКТИВНО (не хочу ни в чем обвинять Шлейнова) данный материал является информационным обеспечением элитной игры. Поскольку он насыщен фактурой и деталями, то такой тип обеспечения элитной игры называется «сливом». Тем-то материал и интересен. Одна элитная группа «сливает» материал на другую. Обе группы должны быть очень элитными и иметь примерно равный вес. В противном случае «слива» не будет. А будет то, что случилось с Щекочихиным, который выпал из элитного игрового контекста.

Я никоим образом ни в чем не обвиняю Шлейнова. Обвинять или восхвалять кого-то — это не моя профессия. Моя профессия — дешифрировать элитные ходы по неким следам. В том числе, и по следам под названием «высказывания».

Для меня, например, участие Шлейнова в некоей элитной игре — огромный плюс. Потому что тогда, отслеживая его высказывание, можно что-то реконструировать в игровой логике.

Например, Шлейнов в «Новой газете» от 9 сентября 2002 года подробно рассказывает об анонимном письме в адрес главы МВД Грызлова, датированном мартом 2002 года. (Это письмо Шлейнов упоминает и в статье от 6 декабря 2004 года, фрагменты которой мы только что рассмотрели.) Хотя письмо анонимное, Шлейнов почему-то уверенно сообщает, что его писали с подачи «правой руки» Рушайло — генерала Орлова, который к тому моменту уже находился в розыске.

В письме говорилось следующее:

1. Фирму «Лига-Марс» контролируют П.Стрепков и А.Саенко.

2. Стрепков и Саенко контактируют с одним из замов полпреда в ЦФО (фамилия не называется), высокопоставленными сотрудниками ФСБ, а также с руководством «Рособоронэкспорта».

3. Саенко (на момент написания письма) был заместителем директора ГУП «Рособоронэкспорт-ТД» (дочерняя структура «Рособоронэкспорта», отвечающая за таможенное оформление и прохождение экспортируемой из РФ военно-технической продукции).

4. О директоре «Рособоронэкспорт-ТД» С.Мирошникове авторы письма сообщали, что он в начале 1990-х годов скрывался в Германии от уголовного преследования в РФ. Причина преследования — дело о незаконной торговле оружием. Правда, сам Шлейнов оговаривается, что это утверждение не нашло своего фактического подтверждения.

5. В 2001 году «Рособоронэкспорт-ТД» выступил в качестве соучредителя склада временного хранения ООО «Транспортно-экспедиционный терминал». Однако большей частью акций (51 %) владели некие английские компании — «Монтапо Индастрис, ЛТД» и «Продент».

6. К ООО «Транспортно-экспедиционный терминал» имеют отношение некие лица, участвующие и в сюжете с «Тремя китами».

7. С помощью ООО «Транспортно-экспедиционный терминал»… Ну, тут нужна прямая цитата из Шлейнова! Вот она: «Неизвестные авторы письма к Грызлову уверяют, что таким образом обеспечивается участие иностранных компаний в поставке оружия и техники по линии «Рособоронэкспорта», а терминал под крышей государственного унитарного предприятия в обстановке некоторой секретности вместе с оформлением федеральных грузов пропускает и кое-что коммерческое». Иными словами, сказано, что контрабанда мебели — это просто «крышевая шалость», осуществляемая параллельно с вполне санкционированными (пусть и тайными!) операциями по оружейному экспорту. Но продолжим следить за логикой Шлейнова и авторов анонимных писем.

8. Саенко наладил хорошие отношения с сотрудником ФСБ Евгением Жуковым (о нем — ниже). При этом брат Жукова — Николай Жуков — ранее являлся сотрудником ПГУ КГБ СССР и имел прямое отношение к поставкам оружия (опять оружие!) в Ливию, Тунис и ряд других стран.

9. В своих разговорах Саенко любил упоминать руководство ФСБ и тогдашнего первого зампреда ГТК РФ Мещерякова.

На основании всего вышеизложенного Шлейнов задал такой вопрос: «Имеет ли «Рособоронэкспорт» через свои дочерние структуры отношение к этой контрабандной истории и не использовались ли возможности этой международной сети для нелегальных или тайных, санкционированных государством поставок оружия в некоторые страны?»

Вопрос, согласитесь, не то чтобы корректный и морально полностью допустимый.

Что обсуждается-то? Санкционированные государством тайные операции с оружием (пусть и вкупе со всеми сопряженными не вполне корректными обстоятельствами) или воровство? Другая реальность или патология? Поскольку речь идет о поставках оружия, причем о поставках «тайных, санкционированных государством» (цитата из Шлейнова!), то речь идет об этой самой другой реальности. Но ее нельзя обсуждать так, как обсуждается воровство. Ибо в этом деле участвуют люди, которые не самодеятельностью занимаются, а выполняют приказ. И это уже не только (и, видимо, не столько) коррупция. Это главное, что обнаруживается на стыке фактур и выводов.

Вслед за этим обнаруживается феномен яростного «прорывания в широко открытую дверь». В самом тексте вопроса Шлейнова фактически содержится ответ. И зачем тогда спрашивать?

И, наконец, обнаруживается неизбежная при рассмотрении подобных вопросов двусмысленность. Она в принципе неустранима. И, осложняя аналитическую работу, не препятствует ей. Тут действует следующий принцип: вы допустили утечку, исходя из каких-то соображений. Утечка на то и утечка, чтобы ее осмысливали. Допустив ее, вы санкционировали осмысление. И даже попросили об оном. Ну, так мы им и занимаемся. Строго в пределах вашего предложения. А уж как мы осмысливаем — это отдельный вопрос. В любом случае — с предельной корректностью и абсолютным приоритетом государственных интересов. А также по возможности строго. И без всяких там компрометационных затей.

Ну, это мы. А автор как источник фактур? При всем уважении мы не можем не констатировать того, что сами фактуры рождают встречные вопросы об источниках особой информированности автора в столь специфических делах.

Ведь автор-то оперирует донельзя конкретной первичной фактурой. Причем для нас избыточной. Нам бы побольше о «Бэнк оф Нью-Йорк». Но автор сыплет номерами счетов и названиями фирм. Он купается в фактуре и одновременно оговаривает (спасибо за честность), что фактура сильно искажена. Чтобы не сказать — кастрирована.