– Давно заходил в княжескую пыточную, Синир? Я вот – когда Вторака пытали. Если бы не заклятия, так он бы всё выложил. Любой нашему палачу всё выложит, когда тот возьмётся за свои инструменты. Думаешь, у кагана таких мастеров нет?

– Любой запоёт, когда его обуют в раскалённые сапожки, – мрачно добавил Вторак.

Вячко покосился на колдуна, но промолчал, зато Завид спросил:

– А на тебя надевали, что ли?

– Не на меня одного.

– А на кой, если вас, чародеев, заклятиями себе подчиняют?

– Чтобы не забывали, что наши жизни принадлежат вольному городу, – колдун посмотрел себе под ноги, старое клеймо показалось ещё ярче обычного.

Разговор сошёл на нет, и они продолжили путь. Их встретили низкие каменные хижины рыбаков и солёный пронизывающий ветер. Тёмные волны бросались на берег, от редких крыш тянулся тонкий дымок. Тошнотворно пахло рыбой.

Не было времени разглядывать бедные хижины, некогда любоваться на известняковые стены города, возвышавшиеся над неистовым морем, некогда изучать высокие посеребрённые шпили с луной и звёздами, что выглядывали из-за крепостной стены.

На улице встречалось на удивление мало людей, только грязная босоногая ребятня. Пара мальчишек вначале подбежала к ратиславцам, заголосила на своём наречии, и без перевода стало ясно, что дети попросили милостыню. Вячко запретил подавать деньги: о богатых путниках сразу бы узнали и стражники в городе, а нищие никому не были интересны.

Белые стены города возвышались над рыбацким поселением так высоко, что даже у Вячко перехватило дух. Он никогда не видел таких больших построек. У подножия стены люди и их дома выглядели совсем жалкими, ничтожными.

– Люди не боятся духов степей? – настороженно спросил Горазд.

– За стеной селятся те, кого прогнали из города. Прокажённые, мелкие преступники, бабки-повитухи, что помогли сбросить ребёнка, должники или нарушители брачного обета – изгои, одним словом. Они все вынуждены стать рыбаками. Кому-то изредка везёт, и он накапливает достаточно денег, чтобы выплатить свой долг или купить прощение у жрецов Аберу-Окиа, тогда им позволяют вернуться в город. Но чаще они умирают здесь. И да, от духов многие гибнут. Нечисти в округе так много, что никакие обереги не защитят.

У покосившихся хижин сидели дряхлые старики и калеки, редко по улице проходили молодые женщины в цветных платках, и совсем не видно было взрослых мужчин.

– Верно, все рыбаки ушли в море, – решил Синир.

– В такую погоду? – Горазд косился на волны с опаской, он шёл дальше всех от берега, точно боялся солёных брызг.

– А говоришь, что бывал у моря, – усмехнулся скренорец. – Это ж разве плохая погода? Так, ерунда, – ветер развевал его волосы, и Синир довольно улыбался, щурясь на солнце.

Они остановились на краю поселения, там, где на берегу сушились рыбацкие сети.

– Лучше останьтесь здесь, – решил Вячко. – Ни к чему ходить такой толпой, больно это приметно.

По улице они пошли уже вдвоём со Втораком.

– Третий двор от городской стены, – повторил себе под нос Вячко, но Вторак его подслушал.

– Нет у дузукаланских рыбаков дворов, одни только хижины, на том их земля и кончается. Вон, княжич, смотри. Третий дом.

– А у него сидит старик, – заметил Вячко. – И глаз его перевязан, как и говорили.

Одноглазый чинил порванную сеть, он сидел вполоборота, и мужчины подошли с той стороны, с который у старика была повязка на глазу. Рыбак не заметил никого, продолжил заниматься своим делом, пока Вторак не поприветствовал его.

Старик вздрогнул и чуть не выронил сеть из рук. Он оглянулся, выпучил от страха здоровый глаз и пробормотал что-то негромко в ответ. Завязался разговор на местном наречии, Вторак долго что-то обсуждал, прежде чем перевести на ратиславский:

– Его внук проводит нас к Вирхору, но только после заката. Старик говорит, днём мы будем слишком заметны.

– Разумно, – согласился Вячко. – Спроси его, где мы можем дождаться заката, чтобы не попадаться на глаза лишний раз?

Вторак снова перевёл.

– Старик говорит, что в хижине в малой бухте будет спокойно, там никого не бывает, в прибрежных скалах часто случаются обвалы в последнее время, и духи часто нападают, местные боятся туда ходить.

– Пусть его внук покажет дорогу, – Вячко достал из худого кошеля златый.

От белых стен города они прошли по берегу моря к скалам, где море врезалось в камень и разбивалось на тысячи брызг. А море убегало в никуда до самого края неба, и не верилось, что где-то за ним была другая земля. Дружинники смотрели затаив дыхание. Никто из них прежде не бывал так далеко на юге, не видел жаркого моря, что отделяло Ратиславию и Дузукалан от Благословенных островов.

– Когда-то наши ладьи тут тоже ходили, – мечтательно произнёс Завид. – Когда князь взял Белый город.

Никто не смог подобрать нужных слов, только Горазд задумчиво хмыкнул себе в бороду.

После, спрятавшись в рыбацкой хижине, они слушали, как шумели волны, как ветер гулял по скалам, как медленно подбиралась вода к порогу и убегала обратно, пряталась в море. Воздух странно пах, и голову кружило. Вячко хотелось выйти из тёмной, провонявшей гнилью и рыбой хижины, подойти ближе к воде, коснуться рукой промытого песка и кудрявых волн, но ему приходилось вместе с остальными томиться в ожидании. Зуй, Завид и Вторак крепко заснули и потому не заметили, как мучительно долго тянулся день. Горазд дремал, то и дело открывая глаза и прислушиваясь к шороху волн, только Синир и Вячко бодрствовали, пусть от усталости и тяжелели веки.

– Как думаешь, – шёпотом сказал скренорец, – добралась Неждана до людей?

Вячко вскинул голову, с него мигом слетела сонливость.

– Конечно, такая не пропадёт, – напряжённо ответил он, внимательно разглядывая Синира. – С чего такое беспокойство?

– Она всё-таки девушка.

– Ты же сам её опасался, она ведьма.

– Да это я так, – пожал плечами Синир и повернулся боком, отвёл глаза в сторону.

Вячко подумалось, что он за все годы так и не узнал его.

– Неждана себя в обиду не даст.

– Откуда ты её знаешь? Говорят, она появилась из ниоткуда, когда вы охотились на лесную ведьму, но ты повёл себя с ней как со старым другом.

– Или врагом.

Синир нахмурился, всё-таки обернулся, взглянул исподлобья.

– В смысле?

– Неждана и вправду пришла из ниоткуда, она сама по себе, – недовольно признал Вячко. – Не думай о ней.

– А ты не думаешь? – ревниво спросил Синир.

– Нет.

Пусть он вспоминал Катшу пару раз мельком, ночами во снах к нему до сих порой приходила Добрава.