— Джейн, — шепнул Эндер. — Ты со мной?

— Да, — ответила та.

— Все видела?

— Да.

— И что-нибудь понимаешь?

— Я ужасно устала. Никогда еще не испытывала усталости. Никогда еще не делала чего-то столь трудного. Это требовало… всего моего внимания одновременно. И еще два дополнительных тела. Эндер, мне пришлось ввести их в образец… даже не знаю, как мне это удалось.

— Мне этого не хотелось.

Джейн не отвечала.

— Так ты выходишь или нет? — спросил Петер. — Все остальные уже ждут перед дверью. С этими своими анализами мочи в пробирках.

— Я боюсь, Эндер, — призналась молодая Валентина. — Даже не знаю, что мне теперь делать.

— Я тоже не знаю, — заверил ее Эндер. — Да простит мне Господь, если это доставит тебе боль. Я бы никогда не перенес тебя сюда, чтобы сделать больно.

— Я знаю.

— Ну нет, — опять съязвил Петер. — Наш дорогой старый Эндер создает собственными мыслями привлекательную девушку, выглядящую точно так же, как его сестра в молодости. Ха, Эндер, старик… есть ли у твоей распущенности хоть какие-нибудь рамки?

— Только лишь совершенно больной мыслями мог бы подумать что-либо подобное, — буркнул Эндер.

А Петер все смеялся и смеялся.

Эндер взял новую Валентину за руку и провел ее к выходу. Он чувствовал, как ее ладонь дрожит и покрывается потом. Она казалась такой реальной. Она и была реальной. И все же, как только встал в двери, увидал настоящую Валентину: постаревшую, но, тем не менее, красивую, грациозную женщину, которую знал и любил все эти долгие годы. Свою настоящую сестру, такую же любимую, как второе "я". Что делала в моем разуме эта девушка?

Было ясно, что Грего с Элей уже выдали достаточно, чтобы люди знали, что произошло нечто необыкновенное. Когда же Миро вышел из корабля, сильный и здоровый, со своей великолепной, разборчивой речью и такой радостный, как будто хотел запеть, раздался изумленный гул. Чудо! Чудеса происходили там, куда добрался их корабль!

Зато появление Эндера вызвало тишину. Немногие с первого взгляда поняли, что сопровождающая его девушка — это Валентина давних лет, ведь никто ее такой не знал, кроме самой Валентины. И никто, помимо той же Валентины, не узнал, видимо, Петера Виггина в этом молодом, полном юношеского задора мужчине. Портреты в учебниках истории чаще всего делались с голографических изображений, снятых в поздний период жизни, когда такая дешевая и простая голография только добывала популярность.

Но Валентина знала. Эндер встал у люка, рядом молодая Валентина, сразу же за ними шел Петер — и Валентина узнала их двоих. Она выступила вперед, оставив Якта за спиной, и встала перед Эндером.

— Эндер, — только и сказала она. — Дорогой мой бедняга, что же ты создал, попав в место, где все, что только не пожелаешь, превращается в реальность? — Она протянула руку, чтобы прикоснуться к щеке молоденькой копии самой себя. — Я никогда не была такой красивой, Эндер. Она же совершенна. Она все то, чем я желала быть, но не могла.

— А увидав меня, Валь, мой милый и дорогой Демосфен, ты разве не радуешься? — Петер втиснулся между Эндером и молодой Валентиной. — Обо мне ты тоже сохранила столь чувствительные воспоминания? Лично я рад нашей встрече. Ты прекрасно пользовалась той фигурой, которую я для тебя сотворил. Демосфен. Я тебя создал, а ты мне даже спасибо не сказала.

— Спасибо, Петер, — шепнула Валентина. Еще раз она глянула на молодую себя. — И что ты с ними сделаешь?

— Что сделает с нами? — ошарашено спросил Петер. — Мы ему не принадлежим, чтобы он еще что-то с нами делал. Возможно, что он меня и призвал к жизни, только теперь я решаю за себя сам. Как и всегда.

Валентина повернулась к собравшимся, до сих пор еще ошеломленных необычностью происходящего. Ведь они же собственными глазами видали, как в корабль входили три человека; видели, как корабль исчез, как он появился минут через пять точно на том же месте… И вместо трех, из него вышло пять человек, в том числе — два совершенно чужих. Так что ничего удивительного, что они еще не могли прийти в себя.

Только сегодня объяснений им дождаться не пришлось. За исключением одного вопроса, самого важного из всех.

— Эля уже отнесла анализы в лабораторию? — спросила Валентина. — Пойдемте отсюда. Проверим, что она привезла нам из Снаружи.

Бедный Эндер. Теперь его кошмары бегают вокруг него на собственных ногах.

Хоть и очень странным образом, но теперь у него, в конце концов, появились дети.

Ведь это ты призываешь aiua из хаоса. Как мог он отыскать души для этих двоих?

А почему ты считаешь, что он их отыскал?

Они ходят, говорят.

Тот, кто называется Петером, был у тебя и разговаривал, правда?

Никогда еще не видал столь самовлюбленного и надменного человека.

А как ты считаешь, каким образом появился он на свет, уже зная язык отцовских деревьев?

Не знаю. Его создал Эндер. Почему бы ему не создать его уже с этим знанием?

Эндер создает их все время, час за часом. Мы заметили в нем образец. Сам он может этого и не понимать, но нет никакой разницы между ним и этими двоими. Все так, другие тела, но, тем не менее, они являются его частями. Что бы они ни делали, что бы ни говорили, это говорит и действует aiua Эндера.

А сам он об этом знает?

Сомневаемся.

Ты ему скажешь?

Нет, пока он не спросит сам.

И как ты считаешь, когда это произойдет?

Когда и сам уже будет знать ответ.

Пришел последний день испытаний реколады. Слухи об успехе уже добрались до всех жителей колонии. Эндер верил, что и до pequeninos. Ассистент Эли, которого звали Стекло, вызвался стать объектом для опытов. Уже три дня жил он в том самом стерильном помещении, в котором пожертвовал собой Садовник. Но на сей раз десколаду в его теле заменила убийственная для вирусов бактерия, которую он сам помогал Эле произвести. И на сей раз все те функции, которые до сих пор исполнялись десколадой, были переданы вирусу реколады. А он действовал идеально. Стекло не испытывал каких-либо неприятных ощущений. Чтобы признать реколаде окончательный успех, оставалось всего одно испытание.

За час до последнего испытания Эндер со своим абсурдным кортежем, состоящим из Петера и молодой Валь встретился с Кварой и Грего в камере последнего.

— Pequeninos выразили свое согласие, — сообщил он. — Они рискнут убрать десколаду и заменить ее реколадой после испытаний только на одном Стекло.

— Я этому не удивляюсь, — отрезала Квара.