Как мы видим, имена последних морейских сеньоров все сплошь итальянские. Действительно, если абстрагироваться от наваррской оккупации, которая является поздним феноменом небольшого значения (1381–1404), история княжества Морейского в XIV в. характеризуется исчезновением французского влияния в пользу итальянского. Изменения происходили без столкновений, без насилия, но автоматически и постоянно. Анжуйское владычество способствовало этой итальянизации: Морея итальянизировалась, как сама Анжуйская династия, как капетингские и провансальские сеньоры, которых Шарль Анжуйский привел с собой в Неаполь. Во второй половине XIV в. потомков завоевателей из старинных французских фамилий почти во всех фьефах Пелопоннеса сменили неаполитанцы или генуэзцы. Отметим, что та же итальянизация, хотя в гораздо меньшем масштабе, наблюдалась в Святой земле в конце XIII в. и она также ощущалась, как мы видели, в Кипрском королевстве Лузиньянов в XV в. Во всем Восточном Средиземноморье XII–XIII вв. были французскими веками. XIV и XV вв. стали итальянскими и, дополнительно, итало-арагонскими. Франция, разгромленная, обезлюдевшая, разрушенная Столетней войной, больше не котировалась в Средиземноморье. Что же касается неаполитанских анжуйцев, после крушения средиземноморской имперской мечты Шарля Анжуйского их история — это постоянный упадок, без славы для внешней Франции, без пользы для итальянства.

Греческая реконкиста

Колония, обосновавшаяся в чужой стране, не может безнаказанно предаваться подобным раздорам и являть пример подобной политической нестабильности. В то время как латинская Морея, испытывая на себе отголоски всех дворцовых переворотов Неаполитанского двора, барахталась в анархии, греки, с 1262 г. вновь обосновавшиеся в Лаонии, вокруг Мистры, под руководством деспотов из энергичного семейства Кантакузинов (1348–1384), затем из императорской династии Палеологов (1384–1460), отвоевывали у нее все новые территории. Согласимся, что это было нетрудно, имея такого противника, как латинская Морея: раздробленного на враждующие между собой княжества, раздираемого соперничающими клиентелами, чьи фьефы анжуйцы раздавали своим фаворитам, купцам и банкирам, ни разу не позаботившись о военной обороне страны. Как мы видели, с 1320 г. мистрийские греки отобрали у анжуйцев две важные крепости, Акову (Матагрифон) и Каритайну (Каритену), в Аркадии. В конце XIV в. греческий деспотат Мистра, раскинувшийся теперь от Калафриты до мысов Матапан и Малея, отбросил к западу Латинское княжество, ограничивавшееся лишь побережьем собственно Ахейи (Патры), Элиды и Мессении, с куском, соответствующим Западной Аркадии.

Что мог противопоставить этой медленной, но неотвратимой греческой реконкисте, постепенно теснившей латинян к Ионическому морю, наваррский бальи Пьер де Сен-Сюперан со слабыми пиренейскими контингентами? Лишь крупная экспедиция, неаполитанская или арагонская, могла бы спасти остатки латинской Мореи, но политическая ситуация в Южной Италии исключала такую возможность. Отчаявшись остановить продвижение греков своими силами, Пьер де Сен-Сюперан заключил союз с турками (1394). Нет необходимости подчеркивать серьезность этого поступка. Действительно, это был тот самый момент, когда османские завоеватели, установив свое иго над Балканами, покорили Фессалию. Принять турка в качестве арбитра в греко-латинском соперничестве означало подготовить его признание господином. Генуэзец Чентурионе Дзаккариа, который, как мы видели, наследовал Сен-Сюперану во главе Латинского княжества, увидел усиление греческой реконкисты. Действительно, сокрушительное поражение Османов при Анкаре в 1402 г., о котором мы поговорим позже, уничтожив на время турецкую силу, вернуло свободу грекам. Они этим воспользовались. В 1417 г. деспот Мистры отбил у Чентурионе город Андрусса в Мессении. 1 мая 1428 г. он так же отнял у соперника Чентурине, Карло ди Токко, город Кларенцу в Элиде. Затем греки атаковали Патры, которые, как мы знаем, составляли латинскую церковную сеньорию. В июне 1429 г., в отсутствие итальянского архиепископа Рандольфо Малатесты, они захватили город. В том же году они отобрали у Чентурионе Дзаккарии крепость Халандрица, к югу от Патр. Чентурионе, последний латинский сеньор Пелопоннеса, оказался вынужден выдать свою дочь и наследницу Катерину замуж за своего победителя, деспота Мореи Фому Палеолога[318] (январь 1430 г.). Таким образом, завершение реконкисты греками Западной Мореи приобрело куртуазную форму брачного союза между последней латинской принцессой и византийским «освободителем». Тем не менее это был этнический и языковой реванш, уничтожение всего, что было создано после 1206 г., окончательный финал франкократии, латинской колонизации пелопоннесской земли.

Накануне турецкого завоевания латинская Морея вновь стала греческой.

Каталонская Большая компания в Беотии и Аттике

Не вызывает сомнений, что соглашения, заключенные в 1268 г. Гийомом де Виллардуэном с Шарлем Анжуйским, определили дальнейшую судьбу латинского княжества Морейского, присоединение которого с 1278 г. до конца XIV в. к королевству Неаполитанскому повлекло за собой потерю этим княжеством своей национальной самобытности. Точно так же брак Изабеллы Иерусалимской с императором Фридрихом II в 1225 г. привел бы — не среагируй вовремя французские бароны Святой земли, партия Ибелинов, — к подобной же участи старое Сен-Жан-д’Акрское королевство. Но в Морее, несмотря на протест коннетабля Николя де Сент-Омера в 1301 г., не нашлось своих Ибелинов. Морея (или то, что от нее оставалось), столь явно французская при Виллардуэнах, превратилась в неаполитанскую территорию. «Новая Франция», о которой говорил когда-то папа Гонорий III, стала Новой Италией. Тем не менее эта утрата национальной принадлежности происходила почти незаметно, потому что младшие отпрыски Неаполитанской династии, которым доставалась Морея, не совсем забыли свои французские корни, а их наследницы часто выходили замуж за французских принцев. В континентальной Греции, в герцогстве Афино-Фиванском, напротив, дефранцизация произошла более резко, поскольку стала результатом каталонского вторжения.

Каталонская компания была одним из тех объединений наемников, которых было так много в XIV в. и которые долгое время воевали в Италии на стороне арагонских королей против неаполитанской Анжуйской династии. Оставленные без работы арагоно-анжуйским миром 1302 г., каталонские авантюристы нанялись на службу к Византийской империи, где император Андроник II использовал их в Анатолии против турок. Они освободили города Ионии и Лидии, угрожаемые последними, в частности, в Лидии Филадельфию, Куле и Фурни (1303–1304); затем командиры Каталонской компании, Роже де Флор, Беренгер д’Энтенса и Беренгер де Рокафор, привели ее обратно в Европу, где они обосновались в Галлиполи. Там каталонцы поссорились с византийцами, которые приказали убить Роже де Флора (апрель 1305 г.). Из-за этого преступления пролились реки крови. Надежно укрепившись в Галлиполи, каталонцы на протяжении двух лет разоряли Фракию (1305–1307). Зимой 1307/08 г. они обосновались в Кассандрейе, на Халкидикском полуострове, в Македонии. В 1309 г. они пришли в Фессалию, провинцию, образовывавшую независимый греческий деспотат Великой Влахии, управляемый в то время Иоанном II Ангелом Комнином, и, как повсюду, жили там за счет населения страны.

Каталонские наемники были превосходными солдатами — они доказали это в Малой Азии против турок. Они были опасными врагами, но еще более опасными союзниками: византийцы испытали это на себе. Поистине вследствие помутнения рассудка герцогу Афинскому Готье V де Бриенну, строившему в уме грандиозные завоевательные планы, пришла мысль нанять их. Весной 1310 г. он пригласил их из Фессалии и разместил у