Он отметил: раз ему уже пришла мысль об апелляции, значит, дело действительно проиграно. Он несколько минут попытал Джулину Кидд – ровно столько, сколько было нужно, чтобы добиться признания, что ей заплатили за показания. Она не сказала, сколько именно – Ланье, безусловно, успел ее вовремя предупредить.

– Выходит, в свое время вы обменяли секс на деньги, а сейчас за деньги дали показания, верно, миз Кидд? – спросил Джейк.

Вопрос был грубым, и как только сорвался у Джейка с языка, он пожалел, что задал его. Ведь она всего лишь сказала правду. Джулина пожала плечами, но промолчала, и это был, пожалуй, самый выразительный ответ дня.

В 17.30 судья Этли объявил перерыв до утра четверга. Джейк оставался в зале еще долго после того, как все разошлись. Он тихо переговаривался с Порцией и Летти, тщетно пытаясь уверить их, что все не так плохо, как кажется. Безнадежная попытка.

И только когда мистер Пит выключил свет в зале, он наконец ушел.

Джейк не стал заходить к судье Этли, как было велено, вместо этого отправился домой. Нужно провести хоть какое-то время в покое, с двумя людьми, которых он любил больше всех и которые всегда считали его величайшим в мире адвокатом.

Рейс на Сиэтл оказался забит. Люсьену удалось ухватить последнее место на самолет до Сан-Франциско, где предстояло за двадцать минут пересесть на прямой рейс до Чикаго. Если все пойдет хорошо, он приземлится в Мемфисе после полуночи.

Но ничего хорошо не пошло. Он опоздал на пересадку в Сан-Франциско, и, пока ругался со старшим кассиром, охранник чуть не надел на него наручники. Чтобы избавиться от скандалиста, его посадили на шаттл до Лос-Анджелеса, пообещав, что там он сможет пересесть на самолет до Далласа. По дороге Люсьен выпил три двойных бурбона со льдом и под конец имел такой вид, что служащие, сопровождающие пассажиров на посадку, тревожно переглянулись между собой.

Приземлившись, он прямиком направился в бар и продолжил возлияния. В контору Джейка звонил четыре раза, но натыкался на автоответчик. Три раза звонил Гарри Рексу, но ему сказали, что адвокат в суде. Когда в 19.30 прямой рейс в Даллас отменили, он обругал еще одного старшего кассира и пообещал подать иск против «Американских авиалиний». Чтобы избавиться от скандалиста, его посадили на четырехчасовой рейс до Атланты – в первый класс, с бесплатной выпивкой.

Тулли Стилл работал водителем карьерного погрузчика в компании по автоперевозкам, находящейся в промышленной зоне к северу от города. Сегодня он вышел в ночную смену, поэтому его нетрудно было найти. В среду, в 20.30, Оззи Уоллс заглянул к нему и кивком вызвал на улицу. Они вышли в ночь. Стилл закурил сигарету. Они не были родственниками, но их матери считались закадычными подругами еще с начальной школы, а жена Тулли, Мишель, заседала сейчас в жюри присяжных под номером три: сидела в первом ряду, в самом центре – она была «призом» Джейка.

– Насколько все плохо? – спросил Оззи.

– Очень плохо. Что случилось? Вроде все шло хорошо, а потом вдруг – хлоп! – и дело развалилось.

– Два свидетеля появились ниоткуда. Какие разговоры ходят в жюри?

– Оззи, даже у Мишель возникли сомнения насчет Летти Лэнг. Она плохо выглядит в свете новых фактов: вроде втирается в доверие и заставляет белых стариков менять свои завещания. Мишель и та женщина, Гастон, будут, конечно, за нее, не волнуйся, но это всего два голоса. А белые присяжные – люди неплохие, и большинство из них были за Летти, но до сегодняшнего утра. Так что дело не в том, что белые стоят против черных.

– Значит, разговоров много?

– Я бы не сказал. Думаю, много перешептываний. Ну разве это не нормально? Ты же не ожидаешь, что люди будут до самого конца держать язык за зубами?

– Нет, конечно.

– Что собирается делать Джейк?

– Не уверен, что он может что-то сделать. Говорит, своего лучшего свидетеля уже выставил.

– Да, похоже, он получил удар под дых, эти джексонские адвокаты его облапошили.

– Посмотрим. Может, это еще не конец.

– Что-то пока ничего хорошего не видно.

– Только держи язык за зубами.

– Не волнуйся.

Шампанское по случаю триумфа в фирме Салливана пока не пили, но хорошим вином там угощали. Эрнест Салливан, отставной партнер, основавший фирму сорок пять лет назад, был знатоком вин и недавно открыл для себя прекрасное итальянское бароло. После легкого рабочего ужина в конференц-зале он откупорил несколько бутылок, принес великолепные хрустальные бокалы, и началась дегустация.

Настроение было почти победное. Майрон Панки за свою карьеру наблюдал за тысячей составов жюри, но ни разу не видел, чтобы перемена в настрое случалась так стремительно и безоговорочно.

– Они ваши, Уэйд, – сказал он.

С Ланье обходились как с судебных дел волшебником, способным доставать кроликов из шляпы, невзирая на правила представления доказательств.

– Отдадим должное судье, – скромно повторил он не раз. – Он просто хочет, чтобы процесс был справедливым.

– Судебные процессы ведутся не ради справедливости, – проворчал мистер Салливан. – Они ведутся ради победы.

Ланье и Чилкотт уже чуяли запах денег. Восемьдесят процентов огромного наследства достанется их клиентам, меньше налогов и прочая, прочая – их маленькая, на десять человек, фирма огребет более двух миллионов гонорара. И случиться это может уже скоро. Как только рукописное завещание будет объявлено недействительным, они тотчас вернутся к предыдущему. Основная часть наследства выражается в деньгах. Долгой процедуры утверждения завещания можно избежать.

Гершел находился в Мемфисе, связь с процессом держал через детей. Чета Дэфо жила в гостевом доме у друзей неподалеку от загородного клуба. Все пребывали в прекрасном настроении и жаждали поскорее завладеть деньгами и наладить свою жизнь. Покончив с вином, Уэйд позвонит им и соберет заслуженный урожай похвал.

Через час после разговора с Тулли Стиллом Оззи стоял, прислонившись к капоту своей патрульной машины, и курил сигару, беседуя со своим любимым адвокатом.

– Тулли говорит, расклад десять к двум, – сказал он.

– Ничего удивительного, – ответил Джейк, выпуская дым.

– Похоже, пора тебе собирать вещички и идти домой, Джейк. Эта маленькая вечеринка закончена. Добейся хоть чего-нибудь для Летти и пошли всех к черту. Ей много не надо. Уладь дело прежде, чем оно дойдет до жюри.

– Мы пытались, Оззи. Гарри Рекс говорил с ребятами Ланье дважды за сегодняшний день. Они только посмеялись над ним. Нельзя уладить дело, когда противная сторона смеется над тобой. Я бы прямо сейчас согласился на миллион.

– Миллион! Интересно, сколько здешних черных имеют миллион, Джейк? Ты мыслишь слишком уж «по-белому». Соглашайся на полмиллиона, на четверть. Черт, да хоть на что-нибудь.